Читать книгу - "Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара - Отар Маргания"

В 1940 г. Франция рухнула. Рухнули и надежды на англо-французскую федерацию. Монне превратился из «недоделанного» еврократа во француза, находящегося на британской службе в США, где надо было убеждать американцев производить как можно больше оружия. В то время как все вокруг говорили Рузвельту о том, что американская экономика слишком быстро милитаризируется, Монне твердил о недостаточности темпов перевооружения, предоставляя тем самым рвущемуся к вмешательству в европейские дела президенту пространство для маневра.

Вернулся на французскую службу Монне в 1943 г. в Алжире, войдя в состав Комитета национального освобождения, сформированного де Голлем. Это было нечто вроде правительства в изгнании, и таким образом Монне получил министерский портфель. В его компетенцию входили снабжение и вооружение. Впрочем, превращение в «североафриканского» министра мало что изменило в жизни Монне, быстро перебравшегося из Алжира обратно в Вашингтон, поскольку все снабжение шло оттуда.

После освобождения де Голль перетряхнул правительство, включив в него бойцов сопротивления из метрополии, и правительственная карьера Монне завершилась. Возможно, это было случайностью, но вообще-то де Голлю с Монне трудно было жить в одной берлоге. Первый был рьяным националистом, второй — глобалистом. В 1965 г. конфликт между ними дошел до крайней точки, и Монне выступил с публичным заявлением о нежелании голосовать за де Голля на президентских выборах. На следующий год глобалист записал в своем дневнике: «…развитие человека — главная цель наших усилий, а не возвеличивание родины, большой или малой».

Но в 1946 г. Монне получил компенсацию за утрату поста в правительстве, возглавив совершенно новый институт — комиссариат по планированию. С этой должностью связана, наверное, одна из самых спорных страниц биографии нашего героя.

Монне планировал развитие французской экономики, но его индикативные планы не имели ничего общего с советскими директивными. План Монне представлял собой, скорее, макроэкономический анализ и рекомендации для частного бизнеса, хотя государство могло, основываясь на советах комиссариата, применять меры по стимулированию развития в желательном направлении.

Пока левые идеи в мировой экономической мысли доминировали, комиссариат считался гениальной находкой, способствующей конвергенции Востока и Запада. Подчеркивалось, что Франция в послевоенные годы смогла резко ускорить темпы роста. Когда же левые идеи вышли из моды, стало подчеркиваться, что в тот же период многие государства, не экспериментировавшие с планированием (например, Западная Германия), имели еще большие темпы роста.

Идея индикативного планирования фактически так и не вышла за пределы Франции. Как комиссар Монне остался дорог лишь своим соотечественникам, в чьих сердцах дух кольбертизма и дирижизма не умирал никогда. Но вот другое послевоенное детище Монне — ЕОУС стало поистине новым словом в жизни Европы.

Еще сидя в кресле комиссара, Монне задумался о судьбе Рурского промышленного региона, который в межвоенный период стал источником острого конфликта между Францией и Германией. Если оставить чисто немецкий регион под контролем союзников, то это опять ущемит достоинство немцев, вызовет реваншистские настроения и воспрепятствует построению новой Европы. Если же оставить Рур в составе Германии, кто сможет гарантировать, что уголь и сталь не будут использованы для очередного создания милитаристской машины?

С момента взятия Берлина прошло пять лет, и новый военный психоз стал овладевать европейцами. В ответ на американскую атомную бомбу русские разработали свою и теперь не готовы были уступать ни пяди. В Корее уже велась проба сил, и многие со дня на день ждали обострения конфликта в Европе. Требовалось срочно урегулировать отношения хотя бы между самими европейцами.

Взять на себя инициативу урегулирования на континенте могла в тот момент только Франция, однако демократический бардак, царивший в четвертой республике, где правительства не могли часто продержаться и нескольких месяцев, полностью погружал политиков в решение чисто конъюнктурных проблем.