Читать книгу - "Наполеон, или Миф о "спасителе" - Жан Тюлар"

Знаменитый архитектор Фонтэн выразил в своем дневнике настроения многих чиновников: «Пробудившись ото сна, мы не были в состоянии вновь предаться грезам. Ничто на свете не могло вселить в нас веру в неслыханное чудо. Мы пребывали в убеждении, что наступил конец, но были вынуждены исполнять отдаваемые нам распоряжения. Даже на Бонди, сменившего в Париже Шаброли, нельзя было положиться. Что уж говорить о Ламете в департаменте Сомма или о д'Ангосе в Верхнем Рейне». Пассивности администрации противостояла бдительность рабочих. На западе обретала стихийную популярность идея федеративных ассоциаций для борьбы с «недоброжелателями», то есть роялистами. «Почему бы нам не сделать в 1815 году того, что мы сделали в 1792-м? Обстановка та же. Так объединимся же, истинные французы, друзья родины», — писал Наполеону подполковник в отставке Бофор. «Как когда-то, в начале нашей великой Революции, ныне повсеместно проснулся дух федерализма», — писал Тибодо. Поначалу он заявил о себе в Нанте, городе, который, будучи расположенным между Вандеей и родиной шуанов, имел все основания опасаться очередной гражданской войны.

Несколько молодых горожан Нанта решили объединиться с соседними городами. Города Бретани с воодушевлением подхватили эту инициативу и направили своих депутатов в Ренн, где ими совместно и был составлен федеративный пакт. Поначалу имя императора в нем не упоминалось. За оружие предлагалось браться во имя защиты родины и поддержания порядка. Позднее император был также представлен в пакте, который подписали полторы тысячи депутатов. О нем доложили императору как о факте революционного неповиновения. Ознакомившись с документом, Наполеон сказал: «Это плохо для меня, но хорошо для Франции». Вслед за Бретанью в федерацию стали вступать другие провинции, а затем заключать между собою соглашения.

Правительство, за исключением Карно, не поддержало эти союзы; похоже, оно даже испугалось их, и рвение федераций пошло на убыль. Несмотря на опубликованную в «Мониторе» информацию о том, что организаторам федераций, людям образованным и благонадежным, можно всецело доверять, власти проигнорировали это патриотическое начинание, хотя и не осмелились его запретить. Предоставленное самому себе, оно постепенно сошло на нет. Когда это движение достигло Парижа, в федерацию объединились жители Сент-Антуан-ского и Сен-Марсельского предместий, которые не забыли о том, что в 1814 году столица оказалась беззащитной перед неприятелем. 14 мая император стал свидетелем массовой патриотической демонстрации: перед ним прошли 12 тысяч рабочих и демобилизованных солдат. Один из ораторов призвал к войне, которая должна стать не только оборонительной, но и избавить другие народы от угнетения. «Все это до боли напоминало времена Республики», — заметил один из очевидцев. Озабоченный тем, чтобы угодить буржуазии и Национальной гвардии, Наполеон не воспользовался этим общественным порывом. Он хотел оставаться спасителем буржуазной, а не пролетарской революции. В 1814 году нотабли отвернулись от него. В 1815 году он не извлек из этого никаких уроков. Война казалась неизбежной. Как только весть о высадке императора достигла Австрии, на Венском конгрессе, разделившемся на два лагеря (Франция, Австрия и Англия — с одной стороны, Россия и Пруссия — с другой), мгновенно сформировалась антинаполеоновская коалиция. В принятой 13 марта торжественной декларации союзники объявили Наполеона вне закона, а 25-го реанимировали Шомонский пакт. Тщетно Наполеон пытался умерить их ярость, заверяя, что признает Парижский договор, и направляя своих эмиссаров к царю и австрийскому императору. Союзные державы были непреклонны. Убедившись в этом, Наполеон декретом от 22 марта заказал мануфактурам 250 тысяч единиц вооружения. Декретом от 28-го он вновь призвал в армию демобилизованных унтер-офицеров. К 30 апреля ему удалось сформировать четыре армии и три резервных корпуса.

Ватерлоо

Девяностотысячная армия Веллингтона, в которую входили англичане, ганноверцы, голландцы и бельгийцы, стояла в Брюсселе. В Намюре находилась стодвадцатитысячная армия Пруссии под командованием Блюхера. К Франции двигались крупные войсковые соединения из России и Австрии. Задача Наполеона состояла в том, чтобы, разгромив Веллингтона и Блюхера до подхода армий союзников, ликвидировать численное превосходство неприятеля. Он вступает в Бельгию со стодвадцатипятитысячной армией, состоящей из гвардии, кавалерии и пяти армейских корпусов под командованием Друэ д'Эрлона, Рея, Вандамма, Жерара и Лобо. Сульт заменяет Бертье, который 1 июня то ли выпал, то ли был выброшен из окна Бамбергского замка в Баварии. Груши командовал правым крылом, Ней — левым. В центре — Наполеон, в любую минуту готовый прийти на помощь своим полководцам и нанести решающий удар. Остальные части пришлось оставить в Вандее (Ламарк), на Варе (Брюн), в Альпах (Сюше), в Юра (Лекурб) и на границе по Рейну (Рапп).

15 июня Наполеон форсировал у Шарлеруа реку Самбру и ударил в стык армий Веллингтона и Блюхера. В битве при Катр-Бра левый фланг французской армии под командованием Нея после яростных атак вынудил англичан отойти. При Линьи Наполеон и Груши отбросили Блюхера к Льежу, однако не одержали решительной победы из-за того, что не подоспел вовремя корпус Друэ д'Эрлона, разрывавшийся между двумя полями сражений. Тогда Наполеон повернул против Веллингтона. Пока Груши во главе армейских корпусов Вандамма и Жерара в соответствии с приказом преследовал Блюхера, император, объединив с Неем левый фланг и центр французских войск, двинулся навстречу английской армии. Он нашел Веллингтона 17-го вечером южнее деревни Ватерлоо, перед лесом Суань, на плато Мон-Сен-Жан. Англичане выстроились несколькими каре и заняли позиции ниже уровня ферм Папелотт, Угумон и Ла-Хэ-Сент. Французы расположились на соседнем плато Бель-Альянс. Фронт составлял всего четыре километра (в отличие от десятикилометрового фронта в сражении под Аустерлицем). Усталые, измученные непогодой люди, грязь, бездорожье и нехватка провианта помешали Наполеону атаковать с ходу. Пришлось перенести сражение на полдень 18 июня. Это и погубило Наполеона, так как дало время ускользнувшим от Груши пруссакам появиться на поле и довершить разгром французов.

Первая канонада раздалась в половине двенадцатого. Тактика Наполеона состояла в том, чтобы, уничтожив левое крыло англичан, не допустить их соединения с пруссаками. Однако атаки Друэ д'Эрлона и Рея натолкнулись на ожесточенное сопротивление. Не раз казалось, что удары Милло и Келлермана вот-вот опрокинут каре англичан, однако появление к двум часам на правом фланге Бюлова вынудило Наполеона перебросить туда почти весь свой резерв под командованием Л обо. Надо было любой ценой прорвать центр боевого порядка англичан. Император бросил на прорыв всю кавалерию, «стальную лавину» Нея. Но прижатые друг к другу на фронте длиной в полтора километра всадники представляли для английских снайперов такую же удобную мишень, какою незадолго до этого стал корпус Друэ д'Эрлона.

«Они бесполезно кружились, как в водовороте, посреди каре английской пехоты». Кавалерии не хватало для победы пехотинцев, сдерживавших в это время пруссаков у Плансенуа. К 19 часам на том же участке фронта, куда только что была брошена кавалерия, Наполеон предпринял последний натиск силою пяти батальонов гвардии. «Гвардия, последняя надежда и завершающая мысль». Но и ее скосил и заставил отойти огонь англичан. В это мгновение на правом фланге, у Папелотт, как из-под земли возник свежий корпус пруссаков под командованием Цильтена. Отступление гвардии и внезапное появление противника там, где ждали Груши, вызвало всеобщую панику, которой воспользовались англичане для перехода в наступление. Отступление французов превратилось в беспорядочное бегство, продолжавшееся до самой границы.