Читать книгу - "Московское царство и Запад. Исторические очерки - Сергей Каштанов"

Итак, для французской историографии начала 60-х годов характерно крайне незначительное число трудов, научно, исследовательски разрабатывающих проблемы истории России X–XVII вв. Здесь преобладали компилятивные сочинения, повторяющие и модифицирующие уже сложившиеся взгляды дореволюционной русской и современной зарубежной историографии. Эта часть французской историографии была наименее национальной, поскольку авторы в большинстве своем принадлежали к русской эмигрантской среде.

Еще не вышли на сцену большой науки В. А. Водов (ученик Паскаля) и его школа, которые дадут новое направление развитию французской историографии допетровской Руси в 70-90-х годах XX в.

Во Франции же начала 60-х годов XX в. гораздо активнее, чем допетровская Русь, изучалась история России XVIII–XIX вв. Правда, и здесь некоторую роль играли иностранцы. Однако они в гораздо меньшей мере представляли традиционные самостоятельные течения, сложившиеся вне Франции. Так, профессор Иерусалимского университета М. Конфино, издавший во Франции ряд работ по русской истории, являлся учеником Р. Порталя. В историографии Франции рассматриваемого периода из зарубежных авторов 60-х годов XX в. Конфино может считаться самым крупным специалистом в области русской аграрной истории эпохи позднего феодализма. Появлению его монографии «Поместья и помещики в России в конце XVIII в.»^[1106] предшествовала публикация нескольких статей, частично вошедших в эту обобщающую работу^[1107].

Статьи и книга Конфино основаны на внимательном изучении материалов, опубликованных в первых 72-х томах «Трудов Вольного Экономического общества» (1765–1820 гг.), и ряда других изданных источников (помещичьи инструкции приказчикам, мемуары, художественная литература XVIII–XIX вв. и т. п.). Автор хорошо знаком с новейшими исследованиями советских авторов^[1108] (П. К. Алефиренко, Н.Л. Рубинштейн и др.)^[1109]. Данная автором характеристика «Трудов» ВЭО как источника по аграрной истории России отличается некоторым формализмом. Здесь ставится вопрос об отборе материалов дли издания, разновидностях опубликованных источников, но проблема происхождения, полноты и достоверности этих документов не получила достаточного освещения (подробнее других охарактеризованы образцовые инструкции^[1110] и экономические анкеты^[1111]). Пробелы в источниковедческом анализе «Трудов» связаны с отсутствием у автора объяснения классовых причин возникновения Общества^[1112]. Указанные Конфино факторы – интерес к сельскому хозяйству, экономическое оживление, свобода дворянства, периодическая «напряженность» социальных отношений в деревне^[1113] – существовали не в виде изолированных параллельных рядов, а в виде социального синтеза, определившего стремление господствующего класса укрепить дворянское землевладение, приспособить его к новым условиям и уберечь от натиска экономической самодеятельности и классовой борьбы крестьян.

Что касается основной темы исследования, то между ней и составом использованных источников имеется очевидный разрыв. Автор не ограничивается историей дворянской экономической мысли – единственной проблемой, которая могла бы быть раскрыта по «Трудам» ВЭО с известной полнотой, но стремится нарисовать также картину самих аграрных отношений второй половины XVIII в., хотя сделать это без привлечения вотчинных фондов и фондов государственных учреждений невозможно.

Впрочем, для Конфино воссоздание цельной картины по неполному комплексу источников облегчается избранной им методикой. Он пользуется иллюстративным методом, не выясняя ни порайонной специфики аграрных отношений, ни конкретной эволюции их в рамках района и страны в целом.

Круг вопросов, являющихся предметом исследования автора, ограничивается по преимуществу системой вотчинного управления (ведение барского хозяйства и отношения с крестьянами) и формами ренты. Автор абстрагируется от проблемы земельной собственности и ее структуры в рамках поместья. Социально-экономическая природа «крепостного режима» остается невыясненной, а вместе с ней тонут в тумане и линии пересечения путей феодального и буржуазного развития.

С одной стороны, Конфино рассматривает злоупотребления приказчиков как неизбежный результат крепостного режима^[1114], но, с другой стороны, сам этот режим, и в том числе институт приказчиков, он выводит не столько из структуры земельной собственности, при которой для получения ренты требовалось внеэкономическое принуждение и осуществляющий его вотчинный аппарат, сколько из опыта государственной службы дворян, стремившихся создать в своих имениях подобие государственной военно-полицейской системы^[1115], хотя известно, что приказчики были в монастырских вотчинах уже в XIV–XV вв.