Читать книгу - "Неизвестный Киров - Алла Кирилина"

Вечером 3 декабря руководство Ленинградского УНКВД было отстранено от дознания. Имеется документ, последний из подписанных Ф. Д. Медведем в должности начальника Ленинградского управления НКВД, — письмо, адресованное Н. С. Ошерову и Т. С. Назаренко. На нем проставлены дата и время: 3 декабря, 16 часов 15 минут. В письме говорится: «Ставим в известность, что по предложению НКВД СССР о личности убийцы Николаева Леонида Васильевича никаких сведений какого-либо характера никому не давать, в том числе учреждениям и корреспондентам, особенно корреспондентам иностранных газет». Документ имеет гриф «строго секретно». Отпечатано четыре экземпляра, найдено три. Первый экземпляр не содержит никаких пометок. На втором (а возможно, на третьем) экземпляре чьей-то рукой карандашом вписаны еще две фамилии адресатов: П. И. Струппе и Н. Ф. Свешников. Кто вписал их, установить не удалось. Важно другое — это не рука Ф. Д. Медведя. Неизвестно и время посылки экземпляра с карандашными пометками.

Загадочен подбор адресатов: Наум Самуилович Ошеров, несомненно, хорошо знал Николаева, ведь это он брал его в РКИ. Николаева могли знать Н. Ф. Свешников и П. И. Струппе. Напомню: Н. Ф. Свешников — секретарь Кирова, заведующий особым сектором обкома. Петр Иванович Струппе с августа 1929 по июнь 1930 года был секретарем Выборгского райкома ВКП(б). Пока не ясно, почему документ был адресован также ответственному работнику Ленсовета Титу Степановичу Назаренко.

Вечером 3 декабря по распоряжению наркома НКВД СССР Генриха Ягоды временно исполняющим обязанности начальника Ленинградского управления НКВД был назначен Я. С. Агранов. 4 декабря об этом известили центральные газеты^[485]. Через несколько дней на эту должность был назначен Л. Заковский. Тогда же были отстранены от ведения следствия и ленинградские чекисты Ф. Т. Фомин, А. С. Горин-Лундин, П. И. Лобов, А. А. Масевич и др. В тот же день состоялось объединенное бюро обкома и горкома ВКП(б). В принятом им решении указывалось, что бюро всецело одобряет приказ НКВД СССР о смещении с должности Медведя, Фомина и ряда ответственных работников Ленинградского управления НКВД и предании их суду за халатное отношение к своим обязанностям по охране государственной безопасности в Ленинграде. Этим же решением Медведь и Фомин выводились из состава бюро обкома и горкома. Одновременно было предложено вывести Медведя из состава президиума Облисполкома и Ленсовета. Бюро обратилось в ЦК ВКП(б) и к наркому внутренних дел Ягоде с просьбой срочно принять меры по проверке и укреплению аппарата уполномоченных НКВД Ленинграда. Оно предложило всем организациям и каждому члену партии «максимально усилить свою бдительность и оказать всемерную поддержку и помощь новому руководству Управления НКВД по Ленинградской области в борьбе со всякого рода вылазками классовых врагов»^[486].

Что же произошло в период между 2 и 3 декабря? Почему столь поспешно были смещены ленинградские чекисты? И есть ли здесь связь со следственным делом Николаева? Безусловно, события тех дней связаны в единое целое. Отрицать это, по меньшей мере, бессмысленно. Но не менее опасен и упрощенный подход к ним.

Примером может служить опубликованная 1 декабря 1990 года в ленинградской газете «Смена» статья историка Евы Пашкевич «Отпечатки пальцев Сталина никогда не будут найдены». Замечу, что автор длительное время преподавала историю КПСС и должна бы знать цену фактам. Кстати, ни в одном фонде архивов, где хранятся самые различные документы о Кирове, Е. Пашкевич не работала. Но предоставим ей слово: «Третья история изложена в стенограмме Д. Лазуркиной, а также известна из другого источника^[487]. На ноябрьские праздники 1934 года в подвыпившей компании сотрудников Ленинградского УНКВД шел разговор о том, что Кирову осталось недолго жить. Жена одного из них попыталась было сообщить об этом П. Струппе, но не была к нему допущена и оказалась в психушке. После убийства Кирова она все-таки пробилась в Смольный к самому Сталину. Он ласково принял ее, но потом она исчезла…»

Действительно, имеются воспоминания Доры Абрамовны Лазуркиной, 1884 года рождения, члена партии с 1902 года, наговоренные ею на магнитофон незадолго до кончины в 1971 году. Эти воспоминания содержат много неточностей. Так, Дора Абрамовна утверждала, что присутствовала при разборе апелляции Николаева в Смольнинском РК ВКП(б). Ей изменила память. Все лица, присутствовавшие там, обозначены в соответствующих документах. Фамилии Лазуркиной в них нет и быть не могло. До января 1934 года она действительно являлась членом президиума Ленинградской областной контрольной комиссии ВКП(б), но затем была переведена на работу ответственным инструктором культпропотдела горкома ВКП(б)^[488].

Нельзя отрицать и того, что Лазуркина много слышала об убийстве Кирова, поскольку одновременно она была членом парткома партколлектива обкома и горкома ВКП(б), принимала участие в подготовке ряда дел коммунистов — работников Смольного, прямо или косвенно связанных с убийством Кирова. Все они (Шитик, Владимиров и др.) были исключены из партии в начале января 1935 года. Большинство из них тогда же было арестовано. Их вина заключалась лишь в том, что 1 декабря 1934 года, зная Николаева лично, они разговаривали с ним. Шитик, как уже говорилось, отказала Николаеву в билете на партактив. Владимиров сообщил ему, что доклад будет делать сам Киров. Стенограммы, протоколы партбюро и собраний Смольного свидетельствуют, что Дора Абрамовна играла на них роль одного из главных «обвинителей», называя Шитик «троцкисткой», распространителем «контрреволюционных слухов об убийстве Кирова»^[489].

Прежде чем привести воспоминания самой Д. А. Лазуркиной, относящиеся к 1971 году, читателю будет небезынтересно узнать, что говорила, как действовала Дора Абрамовна в те трагические дни в Смольном. Это позволит более критически отнестись ко всему, сказанному ею.

28 января 1935 года непосредственно «тов. Лазуркиной» зам. начальника СПО УГБ Ленинграда Стромин направляет следующий документ: «СПО УГБ НКВД по Л.О. были получены сведения о том, что в Управлении Ниточного треста в связи с убийством т. Кирова распространяются провокационные слухи и сплетни.

Произведенным расследованием установлено, что первоисточником слухов является сотрудница Смольного — Шитик Евгения Герасимовна.

Шитик Евгения еще до опубликования в газетах фамилии убийцы рассказала проживающим вместе с ней в квартире, что тов. Кирова убил Николаев, что следствие задерживается из-за того, что убийца сильно избит — у него выкручены руки из ключиц и лежит при смерти (выделено мной — А.К.).