Читать книгу - "Босфорская война - Владимир Королев"

У «трабзонского рассказа» Р. Леваковича имеется продолжение, но оно резко противоречит информации других источников: францисканец утверждает, что и замок Трабзона был взят казаками. По словам этого автора, турки бросили на городских стенах «артиллерию с железными ядрами, но без пороха», и тогда Яхья «приказал, чтобы все войско прошло там, где находится артиллерия, и чтобы каждый отсыпал немного пороху из своей фляги (пороховницы. — В.К.) в специально установленные бочки. Не прошла и половина войска, как бочки были полны пороха, и было приказано заряжать пушки, чтобы напасть на крепость».

Далее, по Р. Леваковичу, нападавшие «повернули орудия к воротам последней, и час спустя они были разбиты вдребезги^[345], и казаки пошли на штурм, то есть ворвались внутрь и убили столько турок, сколько их там было, и нашли огромную и богатейшую добычу. Так в течение 4 дней был завоеван и взят императорский город Трапезунд благодаря мужеству моего султана (Яхьи. — В.К.), откуда он происходил по линии матери…» Р. Левакович при этом подчеркивает, что в свое время Трапезунд попал в руки Мехмеда II лишь «после долгой осады и благодаря огромному упорству».

Несмотря на подробности, приведенные францисканцем в отношении штурма и взятия замка, остается полагать, что эта часть рассказа не соответствует действительности. Кажется, на выдумку намекает и сама история с отсыпанием пороха.

При штурме Трабзона казаки понесли значительные потери. Информатор русских послов в Крыму татарин Аталык приводил слова запорожцев о том, что у них «приезжих многих людей побили». То же относилось и к донцам: в вестовом списке О. Прончищева сказано, что «у приступов… и черкас, и казаков побили многих». Р. Левакович даже приводит «точные» цифры потерь: Яхья-де «установил, что при захвате города погибло, кроме трех генералов, шесть тысяч казаков, не считая смертельно раненных»^[346]. В. Катуальди с полным основанием сомневается в верности такого огромного числа погибших, — оно, конечно, сильно преувеличено^[347].

Однако гибель трех атаманов в казачьем морском походе упоминается в отписке рыльского воеводы Михаила Гагарина в Разрядный приказ, полученной 31 июля 1625 г. Если совпадение этих атаманов с тремя «генералами» не случайно, то в отписке идет речь о потерях в Трабзоне. По сообщению воеводы, 21 июля вернувшиеся из Литовской земли лазутчики Константин Якимов с товарищами передали разговоры запорожцев о том, что «хадили на моря 4 етманы», и их «на мори турсково (султана. — В.К.) люди побили, и убили 3-х етманов да Козаков побили тысечи с три», после чего запорожцы, «собрався, последние люди, пошли на моря 500 челнов, а в челну по 50 человек и больши». Совершенно нереальная численность «последних людей» (25 тыс.) и их судов вызывает сомнения и в верности числа побитых казаков, но все же оно в два раза меньше 6 тыс. Р. Леваковича.

«Султан (Яхья. — В.К.), — говорит далее францисканец, — проявил и действительно имел величайшую скорбь по погибшим и жаловался на судьбу, которая ценой крови его последователей оказала ему такую честь (взятия Трабзона. — В.К.). Заметив это, казаки ему сказали по местному обычаю, что нет войны без мертвых и крови и что это было хорошее предзнаменование — добиться победы, омытой кровью неприятеля».

Многие современники отмечали присущее казакам презрение к смерти. Г. де Боплан, например, свидетельствовал, что запорожцы «мужественны, смелы и часто столь дерзки, что не дорожат своею жизнью», а К. Крюйс писал, что большая часть донцов умирает не от болезней, а «против неприятеля», и что они «храбры и готовы нескучливо претерпевать голод, жажду и всякие случающиеся в войне трудности». Вместе с тем, разумеется, нельзя представлять казаков равнодушными к смерти и собственным потерям. Как раз обстоятельства трабзонского штурма и, в частности, гибель многих его участников вызвали большое недовольство казаков.

По словам упомянутого Аталыка, возвращавшиеся на родину запорожцы были раздражены событиями в Трабзоне, винили в них среди прочих Шахин-Гирея, который, будучи в союзе с Сечью, якобы тайно посылал предупреждение султану, и в результате многих казаков побили потому, что ждали их в Трабзоне «наготове».

Однако в первую очередь запорожцы были недовольны союзниками-донцами, что вылилось по окончании сражения в ссору, а затем и кровавую стычку, произошедшую, как считают, на море. В вестовом списке О. Прончищева говорится, что, «отшедчи дале от города, у черкас с донскими казаки был бой меж себя за то, что казаки… донские поспешили притти под город преже их; и атамана… донсково лутчего убили». Как отмечалось, по Н.А. Мининкову, это произошло 24 мая. С.З. Щелкунов предполагает, что погиб Исай Мартемьянов — один из замечательных донских деятелей первой четверти XVII в., перед рассматриваемым походом войсковой атаман Войска Донского. Руководитель ряда морских экспедиций, он, по всей вероятности, и в данном случае возглавлял донскую флотилию.

Н.А. Мининков замечает, что гибель этого выдающегося и боевого предводителя явилась тяжелой утратой для донских казаков, но она в конечном счете не повлияла на характер взаимоотношений Войска Донского с Запорожской Сечью, сутью которых оставалось боевое братство. Никаких подробностей об обстоятельствах смерти атамана мы не знаем, и, видимо, нельзя исключать элемент случайности, непреднамеренности и т.п.

Тем не менее несогласованность действий донцов и запорожцев, неудача со взятием трабзонского замка, людские потери и столкновение между казаками, безусловно, должны были оставить у участников похода неприятный осадок, впечатление незавершенности дела и невыполнения замысла. А ошибочное мнение, что и город не удалось взять, привело В.Д. Сухорукова к утверждению, что казаки в Трабзоне не сделали «ничего важного»^[348]. Это вовсе не так: взятие и разгром Трабзона, одного из важнейших центров Турции на Черном море, в целом все же можно рассматривать как успех казачьего оружия.

По уверению Р. Леваковича, Яхья, взяв и опустошив город, «пробыл там двенадцать дней», произвел смотр войску, «велел с почестями похоронить погибших и отослал в лодках раненых, чтобы их лечили на Танаисе, удивляясь, что казаки, которые были ранены, мало придавали значения смерти»; наконец, среди войска была разделена «вся добыча, найденная в Трапезунде».

Р. Левакович утверждает, что и далее запорожцы и донцы действовали вместе, однако, по документальным источникам, на Дон отправились не только раненые, но и сама донская флотилия. Сведения русского посольства в Крыму говорят о том, что 25 мая, после запорожско-донской стычки, обе флотилии «розошлись». О том же слышали на Дону и Н. Торарыков с товарищами: по взятии Трабзона «донские атаманы и казаки з запороскими черкасы разошлись, запорозские… черкасы пошли в Запороги, а донские… атаманы и казаки пришли на Дон».