Читать книгу - "Тайны Третьего Рейха. Рай для немцев - Олег Пленков"

1. Закрытость и самоизоляция немецкого общества по отношению к всевозможным меньшинствам; это имеет исторические корни и идеологические оправдания: враждебность к меньшинствам долгое время являлась инструментом интеграции общества.

2. Политическая культура Германии с XIX века определялась стремлением объединить страну, модернизировать экономику и обеспечить гражданам буржуазные права и свободы. В 1871 г. немцам удалось создать сильное единое государство, интересы которого превалировали над либеральными ценностями. После поражения в Первой мировой войне и установления Веймарской республики в потере прежних условий развития немцы обвинили демократическое государство, в котором евреи принимали активное участие.

3. Условия жизни в тоталитарном государстве трудно представимы для тех, кто в них не жил: тому, кто решается на сопротивление, грозит неминуемая расправа, поэтому нельзя от всех требовать героизма и самопожертвования. Когда до большинство немцев стало осознавать, что же на самом деле представляет из себя нацистский режим, было уже поздно. Тем более что война предоставила режиму возможность действовать особенно жестко и радикально.

Немаловажным является фактор, связанный с особенностями технического и рационального XX века, когда многие проблемы, ранее казавшиеся неразрешимыми, стали поддаваться техническим решениям. В процесс этих решений Гитлером были вовлечены такие категории, как пространство, экономика и население; он старался их рационально оптимизировать. С этой точки зрения нацизм может предстать как попытка «social engineering», как стремление наилучшим образом переформировать общественные структуры. Массовые убийства евреев, цыган, неизлечимых больных и калек стали средством рационального, бюрократического и экономического «решения» неприятных для любого общества проблем. Иными словами — Освенцим стал следствием «инструментализированного в грандиозных масштабах рационального рассудка».

5. Достоверная информация о массовых убийствах долгое время была доступна только узкой группе людей. Немецким солдатам на фронте и простым немцам в тылу мало что было известно, ходили лишь смутные слухи (Юнгер называл это «профессиональной тайной мясника» или «работой лемуров»). Сообщения иностранного радио многие считали недостоверными.

После 1945 г. немцы ужаснулись, они испугались самих себя, их постигло беспрецедентное в мировой истории общенациональное раскаяние. Именно вследствие внутренней потребности загладить вину возникла особая чувствительность к еврейскому вопросу, появилась сильная самоцензура — немцы народ дисциплинированный. Поэтому острые темы, касающиеся еврейского вопроса или истории евреев, находятся в Германии под запретом.

В принципе, террор против евреев был отражением бессилия в решении главных проблем режима, желанием перевести решение проблем в иную плоскость, туда, где царят жестокость и радикализм. То, что американский историк Моше Левин писал о сталинском терроре 1937 г., вполне приложимо (с необходимыми поправками) и к гитлеровскому расистскому террору: «фактически терроризм был дисфункциональным, патологическим компонентом системы, знаменующим ее неспособность справиться с великими историческими задачами, которые она сама перед собой поставила. Таким образом, сталинизм превратился в исторический анахронизм, не способный предотвратить свой неизбежный уход со сцены». Более того — вслед за С. Хаффнером можно сказать, что террор против евреев стал одной из главных причин краха грандиозной затеи установления в Европе немецкой гегемонии. Цели полного господства над Европой не смогли добиться в свое время Карл V, Филипп II, Людовик XIV и Наполеон — та же участь ожидала и Гитлера, но не по причине грандиозности замысла. На самом деле, Гитлер дважды был недалек от цели — в 1938 г., когда европейские державы согласились с немецким господством в Восточной Европе, а также летом 1940 г., когда Западная Европа лежала у ног Гитлера. Это вызывает вполне законный вопрос, а на самом ли деле немецкая гегемония в Европе была утопией, а цели Гитлера ошибочными. Ко всему прочему, поколения немцев периодов Первой и Второй мировой войны искренне верили в достижимость немецкого господства в Европе. Дело в том, что Гитлер сделал все, для того чтобы осложнить и без того весьма сложное дело: тот, кто стремится к покорению Европы и мира, должен заботиться о меньшем количестве врагов. Идея «окончательного решения еврейского вопроса» была ошибкой Гитлера, так как он сделал врагами своих потенциальных союзников и друзей: если и было в мировой политике еврейское влияние, то оно было исключительно дружественно Германии. В Первую мировую войну еврейское лобби США всячески препятствовали вступлению страны в войну на стороне Антанты. В России евреи сыграли большую роль в революции и в победе большевиков (на радость немцам; не случайно Ленина называли немецким шпионом) и в выходе России из войны. Антисемитизмом Гитлер без всякой причины и надобности создал себе дополнительного врага, имевшего многочисленных союзников и друзей. Вместе с евреями Гитлер сделал врагами режима и тех немцев, которые категорически не принимали гитлеровский антисемитизм, а это был цвет нации. Большая часть тех, кто оказался в антинацистском Сопротивлении, оказались там именно из-за отвращения к антисемитизму. Хаффнер справедливо указывал, что гитлеровский антисемитизм был не только отвратителен сам по себе, но он был и выражением неблагодарности по отношению к немецким евреям, которые в первой трети XX века внесли столь значительный вклад в интеллектуальное, научное и культурное развитие Германии. Гитлеровский антисемитизм нанес непоправимый урон развитию науки. Репутация Германия в мире оказалась значительно подмочена; многие крупные ученые прекратили ездить в Германию, солидаризируясь со своими еврейскими коллегами. До Гитлера мировой центр ядерных исследований находился в Геттингене; после 1933 г. он переместился в США и, несомненно, если бы не Гитлер, Германия первой бы получила атомную бомбу.

Гитлер искренне верил, что антисемитизмом он сможет завоевать симпатии мировой общественности, что он сделает нацистскую антисемитскую программу общеевропейским делом. Гитлер был убежден, что во всем мире есть антисемиты и они станут ревностными его сторонниками, но он просчитался. Оказалось, что даже антисемитизм украинцев, хорватов, венгров и литовцев основывается не на гитлеровских представлениях о мировом еврейском господстве, а на иных обстоятельствах, связанных с компактным проживанием евреев в культурно и экономически отсталых районах Восточной Европы. Мы должны согласиться с тем, что жестокость по отношению к евреям вызвала значительно большую поддержку не среди немцев, а среди украинцев, хорватов и литовцев (хотя, как указывалось выше, около 200 тыс. немцев были тем или иным образом причастны к холокосту). Больше в Европе компактных поселений евреев нигде не было, и нацистский антисемитизм шокировал европейцев и никаких встречных позитивных движений не вызвал (либо это были слабые и маргинальные движения). Для Гитлера же — после поражения под Сталинградом — стала очевидной недостижимость гегемонии в Европе, и он сосредоточился на своей второй цели — на уничтожении евреев…