Читать книгу - "Трилогия о мисс Билли - Элинор Портер"

И, между прочим, она принципиально не готовит. Какой в этом смысл?

Впрочем, они уже женаты, и тут ничего не поделаешь.

Ну и письмо я написала! Но мне очень хотелось с кем-нибудь поговорить, и я обещала тебе как можно скорее сообщить, как идут дела. Сам видишь, что моя поездка не возымела успеха. Я видела свадьбу, это правда, но я не сумела ее предотвратить или хотя бы отложить, хотя собиралась сделать либо одно, либо другое. Зачем бы еще я стала предпринимать эту утомительную поездку через полконтинента?

Увидим, что будет дальше. Что до меня, то я смертельно устала.

Спокойной ночи.

Вечно твоя,

Кейт».

Естественно, что этим вечером не только миссис Кейт Хартвелл размышляла о свадьбе. В доме Сирила, брата Бертрама, хозяин сидел за пианино, но видно было, где находятся его мысли, точнее, было слышно – из-под его пальцев лился свадебный марш из «Лоэнгрина» [18]. Казалось, вся комната наполнена благоуханием флердоранжа [19], нежным шепотом свадебной фаты и далекими отзвуками органа, возвещающего появление жениха и невесты.

В Гнезде тетя Ханна помогала Розе «приводить дом в порядок», как выразилась Мари. Она плакала над перчаткой, которую обнаружила на пианино Билли, но оплакивала она многое.

Она потеряла не только Билли, но и дом.

Конечно, за эту кошмарную неделю, полную спешки и непонимания, ничего не было сказано о будущем тети Ханны, но она сама все прекрасно понимала. Маленький домик на холме Кори был домом Билли, и ей он стал не нужен. Его, разумеется, продадут, и тетя Ханна отправится в очередные меблированные комнаты в пансионе, а не так-то просто переносить пансионы в одиночестве, когда столько лет провел в уютном доме вместе с Билли.

Неудивительно, что тетя Ханна рыдала и гладила маленькую белую перчатку. Неудивительно, что она, будучи тетей Ханной, набросила на себя очередную шаль. Сегодня даже июль казался тете Ханне промозглым.

И еще в одном доме свадьба Билли Нельсон и Бертрама Хеншоу занимала все умы и была главной темой разговоров. В апартаментах в Саус-Энде, где жили в двух комнатах Алиса Грегори и ее увечная мать, Алиса беседовала с мистером М. Дж. Аркрайтом, которого друзья обычно называли Мэри Джейн из-за тайны, столько времени окружавшей его имя.

Аркрайт был угрюм и казался больным.

– Вы совершенно меня не слушаете! – пожаловалась Алиса Грегори наконец.

С видимым усилием он собрался.

– Конечно, слушаю, – возразил он.

– Я думала, вас заинтересует свадьба. Вы же с Билли дружили, – в голосе девушки звучал упрек.

Повисла пауза, а потом Аркрайт резковато ответил:

– Возможно в том, что я хотел быть ей больше чем другом, и кроется причина вашего недовольства.

В глазах Алисы Грегори мелькнул ужас. Она залилась краской, а потом побелела.

– Вы хотите сказать…

– Да, – кивнул он, не поднимая глаза, – я был ею увлечен. Я полагал, что Хеншоу – просто ее друг, пока не стало слишком поздно.

Девушка на мгновение задержала дыхание, а потом сказала, запинаясь:

– Простите меня, пожалуйста, я не знала.

– Конечно не знали. Хотя я пытался рассказать вам это много раз. Вы были так добры ко мне все это время, – теперь он наконец поднял голову и посмотрел на нее с дружеским участием.

Она заерзала на стуле и отвела взгляд.

– Я не сделала ровным счетом ничего, – проговорила она. Когда по голому полу тихо застучали костыли, ей явно стало легче. – Мама вернулась. Она навещала миссис Делано, нашу хозяйку. Мама, у нас в гостях мистер Аркрайт.

Тем временем жених и невеста мчались на Север со всей скоростью, доступной пару. Эйфория от первого часа путешествия, проведенного бок о бок, потихоньку стала радостной верой в то, что отныне так будет всегда.

– Бертрам, – начала невеста после долгой минуты красноречивого молчания.

– Да, любовь моя.

– Наша свадьба очень отличалась от всех других свадеб.

– Конечно!

– Да-да, а теперь слушай меня, – ее голос стал серьезным, – я думаю, что наш брак тоже будет отличаться от других.

– Отличаться?

– Да, – Билли подчеркивала каждое слово, – существует так много простых, обыденных браков где… Бертрам, разве ты когда-нибудь сможешь вести себя со мной, как… ну хотя бы мистер Карлтон!

– А как мистер Карлтон ведет себя с тобой? – удивился Бертрам.

– Да нет! Как он ведет себя с миссис Карлтон!

– А, – Бертрам расслабился.

– И Грэхемы, и Уортоны, и Фредди Эгньюс, и… все остальные. Бертрам, я видела, как Грэхемы и Уортоны не разговаривают друг с другом целый вечер, когда бывают на каком-нибудь ужине, а миссис Карлтон не всегда даже замечает, что ее муж вошел в комнату. Я не имею в виду ссоры, мой дорогой. Конечно, мы никогда не будем ссориться! Но я уверена, что мы никогда не привыкнем друг к другу.

– Конечно нет! – восторженно согласился Бертрам!

– У нас будет такой красивый брак!

– Конечно!

– И мы будем так счастливы!

– Я точно буду и постараюсь сделать счастливой тебя.

– А по-другому и быть не может, – радостно вздохнула Билли. – Теперь-то между нами не будет никаких недопониманий, правда?

– Конечно, нет. А что ты имеешь в виду?

– Я хочу сказать, что эти жуткие недели, когда произошло недоразумение, никогда не повторятся. Теперь все решено. Я знаю, что ты не любишь мисс Уинтроп, а меня любишь не только как модель. Ты любишь меня саму. Не мой подбородок или поворот головы, а меня.

– Да. Я люблю тебя. – Бертрам с удовольствием поцеловал бы ее, если бы не человек, который сидел напротив них в спальном вагоне.

– И ты знаешь, что я люблю тебя и только тебя.

– Не Аркрайта?

– Совсем не Аркрайта, – улыбнулась Билли.

Последовала очень короткая заминка, а потом Бертрам напряженно спросил:

– И ты совсем никогда его не любила?

Во второй раз в жизни Билли очень обрадовалась, что Бертрам спрашивает о ее чувствах к Аркрайту, а не о его чувствах к ней. По мнению Билли, безответная любовь мужчины к женщине – его тайна, а не ее, и она не имеет никакого права о ней говорить. Бертрам однажды уже спрашивал ее, любит ли она Аркрайта, и тогда она ответила так же решительно, как и сейчас:

– Никогда, дорогой.

– Я надеялся, что ты это скажешь, – прошептал Бертрам.

– Я и говорю, – весело продолжила она. – Я думаю, что он женится на Алисе Грегори. Алиса писала мне все время, пока я была в отъезде… Хотя должна признать, что она не сказала ничего определенного, – призналась Билли с улыбкой, –