Читать книгу - "Одиссея батьки Махно - Сергей Мосияш"

Подступившим под Тулу деникинцам невольно приходилось сбавлять напор, поскольку лучшие кавалерийские части срочно перебрасывались на юг, где полыхало пламя третьей Украинской революции и некий «бандит Махно» резал все коммуникации, словно семечки щёлкал города и, что самое страшное, везде, даже в самых малых сёлах, устанавливал Советскую власть.

Сам батько, дав своим хлопцам «недельный передых», пьянствовал в Гуляйполе на свадьбах, гудевших каждый день в разных концах села. Везде Махно был самым почётным и желанным гостем, чтоб никого не обидеть, старался побыть у всех, оттого и не просыхал. Пел вместе со всеми, плясал, играл на гармошке. А на свадьбе у повстанца Максима Коростылева, выйдя во двор, направился к будке злого до бешенства цепного кобеля и, несмотря на предупреждение хозяев: «Он вас разорвёт!», отцепил его. И повёл с собой в хату, говоря:

— Получивший волю не тронет своего освободителя. Верно, Серко?

И кобель, пред тем кидавшийся на всех, лежал у ног батьки, дивя своих хозяев: «Серко, да ты ли это?»

Белаш, вызванный Нестором, дабы решать важные вопросы, застал в хате лишь его жену. Она была очень расстроена.

— Где Нестор?

— Где ж ему быть, на очередной свадьбе. Он совсем спятил, ваш батько. Хватает гармошку и начинает петь похабные частушки, а у меня ж в селе ученики. Мне хоть в землю провались. Стыдобища. Вон, кажется, плетётся. Выйдите, послушайте.

Белаш вышел во двор, прошёл к калитке и действительно увидел покачивающегося батьку, бредущего к дому с гармошкой и поющего на всю улицу.

Нестор, увидев Белаша, радостно замахал ему рукой:

— Витя, где ж тебя носит? Что у тебя?

— Ты проспись, протрезвей тогда и о деле говорить будем.

— Для дела я мигом протрезвею.

Махно вошёл в ограду, крикнул:

— Галя, принеси, серденько, ведро с водой.

Жена вышла с ведром.

— Отдай его Виктору, а сама добудь рассольчику.

Скинув френч и рубашку, Нестор приказал Белашу:

— Лей, Виктор, на голову и спину прихватывай.

Белаш лил холодную воду, Нестор кряхтя встряхивал головой, вздрагивал всем телом:

— Ах, хорошо, ах славненько. Веришь, замучили свадьбами. И всем батьку подавай. А у меня ж не три горла. Не приди — обидятся. Не выпей — осерчают. Тебе хорошо, сидишь в штабе, квасок попиваешь.

Ну что, как там дела у Калашникова? Взял он Екатеринослав?

— Нет ещё. Топчется у Кривого Рога.

— Что так?

— Звонил я ему, спрашивал: в чём дело. Разобиделся наш комкор, отобрали, видишь ли, у него конницу.

— Я ему пообижаюсь, я ему пообижаюсь. Ишь ты, красная девка.

— Ты знаешь, 2-й полк пошёл на Синельниково, и думаешь, кого встретил? Угадай?

— Ладно. Говори, я, чай, не цыганка, чтоб гадать.

— Петренко-Платонова с группой.

— Петро? О-о, жив курилка. Где он пропадал?

— А тогда, когда ты оставил фронт, к нему приехали чекисты арестовывать. Он их всех расстрелял.

— Ай молодец, Петро!

— Отказался отступать с Красной Армией. Остался у Деникина в тылу, оперировал в районе Дибривок, был разбит, а сейчас присоединился к нам — 300 штыков, 5 пулемётов.

— Ему нужно давать полк, а то и бригаду.

— Я тоже так думаю.

— Кого оставил в Александровске на гарнизонной службе?

— 3-й Крымский полк Полонского.

— А что с Мелитополем?

— Вечером 9-го его занял Володин с 11-м пехотным и 10-м кавалерийским. Здесь он захватил хорошие трофеи: много зерна, около 100 автомобилей, 2 танка, 2 броневика и 2 бронепоезда, не говоря уж о винтовках и пулемётах.

— 100 автомобилей это хорошо, но где мы для них бензин будем брать?

— Там же где и автомобили, у Антона Ивановича...

— Разве что. Надо Волноваху брать, Виктор, там же горы снарядов и всё на московский фронт.

— Тарановский брался их взорвать, попросил два эскадрона. Поехал, доехал до немецкой колонии и загулял.

— Вот сукин сын.

— Чего ругаешься, Нестор, с тебя пример берут.

— Я при деле не пью, ты же знаешь. На отдыхе, пожалуйста, хоть залейся. А тут вызвался на такое дело и бутылку не смог объехать. Чем хоть кончилось?

— Чем? Пропьянствовал и воротился с новыми тачанками.

— Взял у немцев?

— Говорит, купил.

— А что со складом?

— Говорит, там за версту секреты и караулы, даже зайцев пулемётами режут. Не подойти.

— И всё равно надо её брать. Лучше целинькой. Волноваха сейчас для нас важнее Таганрога. В Таганроге Ставка, там много людей потеряем, сам Деникин того не стоит, да даже если и возьмём — в пушку Антона не зарядишь. А в Волновахе снарядов миллион, нам бы их до следующей революции хватило.

— Боюсь, так не получится. Вон в Бердянске арсенал какой был, весь на воздух взлетел.

— Может, его сами белые взорвали.

— Возможно.

— Тогда едем в Бердянск, а оттуда в Мариуполь добежим. Галочка, серденько, мне надо на фронт отъехать.

— Езжай, — согласилась жена, — тебе мирная жизнь во вред.

В Пологах Махно пошёл на станцию и приказал телефонисту:

— Быстро соедини меня с Мелитополем, закажи к трубке Володина.

Минут через 10 телефонист протянул Нестору трубку:

— Володин на проводе.

— Здорово, комбриг, — крикнул в трубку Махно. — Поздравляю с победой... На Геническ хочешь идти? Вполне одобряю... Слушай, Володин, нам край нужен бронепоезд... Значит, так, полный комплект к пушкам и пулемётам, лучше двойной... Ему жаркое дело грядёт, и отправляй на Розовку... Я буду либо в Бердянске, либо в Мариуполе... Пусть там меня ищут.

Когда вышли из вокзала, Белаш спросил: