Читать книгу - "Суворов - Вячеслав Лопатин"

Зарисовки Норблина вкупе с рассказом Дюбокажа, словно маленький документальный фильм, дают представление о живом Суворове. Их удачно дополняют воспоминания племянника последнего польского короля. Князь Станислав Понятовский в 1791 году смело выступил на сейме против новой конституции, подвергся обструкции и был вынужден покинуть родину. В апреле 1795-го он отправился из Рима в Петербург хлопотать о своих секвестированных имениях и по пути остановился в Варшаве.

«В моем загородном доме жил Суворов, и, желая взглянуть на первый, я не мог избежать последнего. Но где я увидел его? В чулане, где для меня приготовляли кофе.

Он пошел мне навстречу и сказал: "Мне совестно, что вы находите меня здесь, но зато посмотрите, как я содержу ваш дом".

Действительно, вся хорошая мебель была составлена по его приказанию в сарай. Нигде не было ни столов, ни стульев, а в той маленькой комнатке, где он занимался делами, стояли лишь стол и два стула, такие, каких не найти и в самом жалком кабаке.

Так как он давно знал меня, он вполне естественно сказал мне: "Мы не можем избежать войны с Францией, и мне поручат вести ее"».

Суворов внимательно следил за потенциальным противником, разбирал его возможности — и чисто военные, и духовные. Поражают его оценки противоборствующих сторон — французских роялистов и революционеров.

«Однажды в Варшаве на параде, — вспоминает Дюбокаж, — Суворов подходит ко мне, берет за руку и, отведя в сторону, говорит мне: "Петр Гаврилович, слушай, брат, я хочу писать к Шаррету^[31], ты ему скажешь, что я дивлюсь ему, что я его поздравляю; слава Богу, честь ему… Ты мне принесешь вечером письмо, я его подпишу".

Потом, сделав несколько вопросов касательно его, окончил так: "Если ему удастся, то он будет великим человеком".

Но, кажется, он не совсем верил в успех, потому что вечером, когда я подал ему письмо для подписи, он спросил меня, каким образом я могу доставить письмо. Я ответил, что Шаррету весьма лестно будет получить его чрез русского офицера, и так как это поручение сопряжено с опасностью, то это мое дело.

Он задумался, потом сказал: "Я не хочу тебя посылать, потому что не предвижу ничего прочного в Вандее; каждую минуту можно ожидать его гибели"».

«Доблестный Шаррет! честь французских рыцарей! — говорится в письме Суворова. — Вселенная исполнена имени твоего, изумленная Европа созерцает тебя, а я восхищен и шлю тебе свой привет. Бог избрал тебя, как некогда Давида для наказания Филистимлянина. Благоговей пред волей Его. Лети, руби, рази — и победа последует стопам твоим.

Таковы суть желания воина, поседевшего на поле чести».

Подготовивший этот текст Дюбокаж делает интересную оговорку: слова о «воине, поседевшем на поле чести», не понравились Суворову, который не любил, чтобы ему напоминали о его возрасте. По этой же причине он приказывал завешивать зеркала там, где он квартировал.

Шаррет получил письмо непобедимого русского полководца, приветствовавшего героя Вандеи, славного защитника веры отцов и престола. Но силы были неравны. Пророчество Суворова сбылось. В марте 1796 года Шаррет был захвачен в плен и расстрелян.

Эмигрант-маркиз донес до нас поистине провидческие мысли Суворова о причинах торжества революционного начала в борьбе со старой властью: «Он имел высокое понятие о душе человеческой, почитал ее как частичку Божества и присваивал ей большую силу. "Знаешь, — сказал он мне однажды, — отчего якобинцы торжествуют во Франции? Потому что их воля тверда и непреклонна, а вы (эмигранты) не умеете желать. Чтобы иметь успех, надо иметь силу воли"».

Готовясь к походу против французов, возмутителей европейского спокойствия, он с еще большей настойчивостью, чем ранее, внедрял в войска свою «Науку побеждать», окончательно сложившуюся после Польской кампании.

Второй раздел этой памятки прямо назван «Разговором с солдатами их языком». Написанный сильным, образным слогом «Разговор» является не только выдающимся памятником военной мысли, но и литературным шедевром: «Ломи чрез засеки, бросай плетни чрез волчьи ямы, быстро беги, прыгай чрез палисады, бросай фашины, спускайся в ров, ставь лестницы. Стрелки, очищай колонны, стреляй по головам. Колонны, лети чрез стену на вал… Ров неглубок. Вал невысок… Ударь в штыки, коли, гони, бери в полон!.. Нога ногу подкрепляет, рука руку усиляет… У неприятеля те же руки, да русского штыка не знают… Богатыри! Неприятель от вас дрожит!» Чудо-богатыри заучивали памятку наизусть и помнили ее даже на склоне лет.

Немного найдется произведений, в которых бы так зримо и впечатляюще была передана стихия боя. Отзвуки суворовского «Разговора» слышны в чеканных строках пушкинской «Полтавы»: