Читать книгу - "Диверсанты. Легенда Лубянки - Павел Судоплатов - Николай Абин"

Подписание 23 августа 1939 г. пакта Молотова – Риббентропа ненадолго поставило крест на совместных планах абверовцев и оуновцев. Несмотря на то что 25 августа 1939 г. легионеры, сосредоточенные в районе Медзилаборце – Выдрань – Полота, были готовы к бою, Верховное командование вермахта отдало приказ об отводе формирования в тыл. Военно-политическое руководство Германии справедливо опасалось того, что легионеры могут вступить в боевые столкновения с частями Красной армии, которые, согласно секретным протоколам к договору от 25 августа, готовились вступить на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины. А пока нам вновь следует вернуться в март 1939 г.

Для международного коммунистического движения этот трагический месяц связан с падением республиканской Испании. 31 марта были подавлены последние очаги сопротивления республиканцев. При этом личный состав специальных партизанских подразделений закончил Гражданскую войну достойно.

«После поражения республиканцев, – вспоминал И. Г. Старинов, – часть личного состава XIV корпуса, захватив судно, перебралась в Алжир, оттуда в Советский Союз. Часть бойцов пробилась на север, перешла испано-французскую границу и была интернирована. Когда французские власти приняли решение о выдаче их фалангистам, бойцы в полном составе совершили побег из концлагеря и, захватив часть оружия, ушли в горы. На базе их партизанских отрядов впоследствии были созданы 27 бригад, сведенных в 9 партизанских дивизий. Они повесили дуче и освобождали от фашистов Марсель и Париж. Четверо бойцов XIV корпуса впоследствии вместе с Фиделем Кастро высаживались на Плайя Хирон…»^[128]

Война в Испании явилась убедительным доказательством реальных возможностей спецслужб и спецподразделений, в том числе и специальных структур Коминтерна. Однако этот позитивный опыт в очередной (который уже!!!) раз не был по достоинству оценен руководством ВКП (б). Испанская кампания послужила одним из поводов для почти полного разгрома специальных структур в СССР в конце 1930-х гг. Политические решения высшего руководства Советского Союза были направлены не на изучение объективных причин поражения Испанской республики, а, как обычно, на поиск виновных в этом поражении. В нашей стране участь большинства специалистов по «малой войне» и мировым революциям была крайне печальной.

При этом мало кто знает, что в течение 1936–1939 гг. в Испании в рамках Гражданской войны шла еще одна, не менее жестокая война. Войну между республиканцами (интернационалистами) и их противниками – консерваторами (националистами) можно назвать войной межвидовой, а если точнее, первой идеологической межблоковой политической войной. Недаром поддержку генералу Ф. Франко оказывали А. Гитлер и Б. Муссолини, а республиканцам – СССР и структуры Коминтерна. Но внутри республиканского лагеря параллельно шла вторая война, которую условно можно назвать внутривидовой. На этой, в основном тайной, войне не на жизнь, а на смерть бились прежние соратники: с одной стороны выступал И. В. Сталин, а с другой – Л. Д. Троцкий. Каждый из них желал предстать перед миром в лице единственного гаранта международного революционного и антифашистского движения. Для И. В. Сталина проблема Троцкого приобрела уже не личный, как в конце 1920-х гг., а исключительно политический характер. Вопрос встал ребром: кто кого? Именно это противостояние и послужило основой для позитивных изменений в судьбе нашего героя.

«В один из мартовских дней, – вспоминает П. А. Судоплатов, – меня вызвали в кабинет Берии, и неожиданно для себя я услышал упрек, что последние два месяца я бездельничаю. „Я выполняю приказ, полученный от начальника отделения“, – сказал я. Берия не посчитал нужным как-либо прокомментировать мои слова и приказал сопровождать его на важную, по его словам, встречу. Я полагал, что речь идет о встрече с одним из агентов, которого он лично курировал, на конспиративной квартире. В сентябре 1938 г. я дважды сопровождал его на подобные мероприятия. Между тем машина доставила нас в Кремль, куда мы въехали через Спасские ворота. Шофер остановил машину в тупике возле Ивановской площади. Тут я внезапно осознал, что меня примет Сталин. <…>

Все в кабинете выглядело так же, как в прошлый раз, когда я здесь был. Но сам Сталин казался другим: внимательным, спокойным и сосредоточенным. Слушая собеседника, он словно обдумывал каждое сказанное ему слово, похоже, имевшее для него особое значение. И собеседнику просто не могло прийти в голову, что этот человек мог быть неискренним.

Было ли так на самом деле? Не уверен. Но Берию Сталин действительно выслушал с большим вниманием.

– Товарищ Сталин, – обратился тот к нему, – по указанию партии мы разоблачили бывшее руководство закордонной разведки НКВД и сорвали их вероломную попытку обмануть правительство. Мы вносим предложение назначить товарища Судоплатова заместителем начальника разведки НКВД, с тем чтобы помочь молодым партийным кадрам, мобилизованным на работу в органах, справиться с выполнением заданий правительства.

Сталин нахмурился. <…>

Он ни словом не обмолвился о моем назначении, но попросил Берию вкратце рассказать о главных направлениях разведывательных операций за рубежом. <…>

Хотя Сталин ходил не останавливаясь, мне казалось, он не ослабил свое внимание, наоборот, стал более сосредоточен. Его замечания отличались некоторой жесткостью, которую он и не думал скрывать. Подобная резкость по отношению к людям, приглашенным на прием, была самой, пожалуй, типичной чертой в его поведении, составляя неотъемлемую часть личности Сталина – такую же, как оспины на его лице, придававшие ему суровый вид. По словам Берии, закордонная разведка в современных условиях должна изменить главные направления своей работы. Ее основной задачей должна стать не борьба с эмиграцией, а подготовка резидентур к войне в Европе и на Дальнем Востоке. Гораздо большую роль, считал он, будут играть наши агенты влияния, то есть люди из деловых правительственных кругов Запада и Японии, которые имеют выход на руководство этих стран и могут быть использованы для достижения наших целей во внешней политике. Таких людей следовало искать среди деятелей либерального движения, терпимо относящихся к коммунистам. Между тем, по мнению Берии, левое движение находилось в состоянии серьезного разброда из-за попыток троцкистов подчинить его себе. Тем самым Троцкий и его сторонники бросали серьезный вызов Советскому Союзу. Они стремились лишить СССР позиции лидера мирового коммунистического движения. Берия предложил нанести решительный удар по центру троцкистского движения за рубежом и назначить меня ответственным за проведение этих операций. В заключение он сказал, что именно с этой целью и выдвигалась моя кандидатура на должность заместителя начальника Иностранного отдела, которым руководил тогда Деканозов. Моя задача состояла в том, чтобы, используя все возможности НКВД, ликвидировать Троцкого.

Возникла пауза. Разговор продолжил Сталин.

– В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Если с Троцким будет покончено, угроза Коминтерну будет устранена.

Он снова занял свое место напротив нас и начал неторопливо высказывать неудовлетворенность тем, как ведутся разведывательные операции. По его мнению, в них отсутствовала должная активность. Он подчеркнул, что устранение Троцкого в 1937 г. поручалось Шпигельглазу, однако тот провалил это важное правительственное задание.