Читать книгу - "От Дубно до Ростова - Алексей Исаев"

«Генерал, занимавший в то время должность начальника штаба III корпуса, впоследствии сообщил, что при условии быстрых действий перспектива овладения Киевом была вполне реальной, хотя, конечно, для этого понадобились бы все силы корпуса и, кроме того, не исключалась возможность окружения. Чтобы пойти на риск, связанный с такой операцией, необходима была уверенность в своевременной и достаточно эффективной помощи с тыла. Этой уверенности не было, вследствие чего операция выглядела несколько авантюристичной. Поэтому командир III корпуса и командование танковой группы могли бы решиться на активные действия лишь на основе ясного и недвусмысленного приказа. Таким образом, приказ высшей инстанции вермахта пресек инициативу соответствующих командиров группы армий „Юг“, вынудив их отказаться от овладения Киевом»[379].

Возможность захвата Киева с ходу представляется весьма призрачной перспективой. Киев был крупным городом, прикрытым УРом. Верховное командование не зря указывало на опыт Варшавы в 1939 г., когда ворвавшиеся в город танковые дивизии не добились сколь-нибудь значительного успеха. Кроме того, уже 10 июля шоссе Новоград — Волынский — Житомир было перехвачено контратакой механизированных корпусов 5–й армии, и снабжение передовых подразделений III моторизованного корпуса было затруднено. Вести всеми силами наступление на Киев корпус Э. фон Маккензена не мог, часть сил неизбежно должна была быть выделена на прикрытие флангов. Таким образом, захват Киева был маловероятным. Даже при получении соответствующих приказов их выполнение становилось практически невозможным. Этот факт разрушает всю выстроенную А. Филиппи теорию. Без захвата Киева сама затея с выдвижением в направлении города становится ненужным телодвижением, только умножившим решаемые проблемы. Телодвижением, побудительными мотивами которого были личные амбиции седовласых генералов, а не объективные предпосылки развития операции. Советское командование не преминуло проэксплуатировать ошибки своих противников и тем самым сделало первый шаг к срыву «Барбароссы».

С точки зрения техники ведения операций советское командование, конечно, не могло за недели радикально измениться. По-прежнему нет понимания необходимости перехвата коммуникаций, а не простого механического окружения противника. И 27–му стрелковому корпусу, и 26–й армии ставилась задача выхода к Брусилову, хотя достаточным был бы простой перехват житомирского шоссе. Отказ от механического понимания «канн» позволил бы высвободить войска Ф. Я. Костенко для облегчения положения 6–й армии. Достаточно механически была поставлена и задача 6–й армии на ликвидацию прорыва под Бердичевом. Цель контрнаступления, Романовка, находилась всего в 20 км от УРов и соответственно в полусотне километров западнее Бердичева. Даже в случае успеха наступления «мешок» таких размеров удерживать было нечем. Более реальной задачей был бы выход к Чуднову, населенному пункту 15 км восточнее Романовки. К Чуднову уже успешно выходили остатки дивизий 4–го механизированного корпуса A. A. Власова. Постановка командованием фронта более реальной задачи перед И. Н. Музыченко могла вызвать соответствующую поддержку со стороны командарма и активные действия во фланг XXXXVIII моторизованного корпуса.

Директива Ставки ГК по опыту войны от 15 июля 1941 г. По итогам приграничного сражения и боев за «линию Сталина» Ставкой ГК были сделаны первые выводы по организации управления войсками. Первой радикальной мерой было расформирование механизированных корпусов. Директива гласила:

«Опыт войны показал, что наши механизированные корпуса, как слишком громоздкие соединения, мало подвижны, неповоротливы и не приспособлены для маневрирования, не говоря уже о том, что они являются очень легко уязвимой целью для неприятельской авиации. Ставка считает, что при первой возможности в обстановке военных операций следует расформировать мехкорпуса, выделить из них танковые дивизии как отдельные единицы с подчинением их командованию армии, а мотодивизии превратить в обычные стрелковые дивизии, имеющие при себе танки, обратив освободившиеся грузовики на создание армейских автобатов, необходимых для переброски войск с участка на участок и подвоза боеприпасов»[380].

Одновременно принимался новый штат танковой дивизии (см. табл. 3.2).

Новый штат в целом облегчал танковую дивизию как по боевым, так и по вспомогательным машинам. Теперь по численности личного состава советская танковая дивизия оказывалась более чем вдвое меньше танковой дивизии вермахта. Вместе с тем новый штат предусматривал включение в организационную структуру танковой дивизии противотанковых средств. Соединение получало сразу 24 76,2–мм дивизионные пушки. Артиллерийский полк новой организации в связи с этим даже получил название «артиллерийско-противотанковой». [338]

Таблица 3.2. Сравнение штатов танковых дивизий Красной Армии

Если оценивать штат в целом, то можно сказать следующее. В целом организационная структура принципиально не изменилась, по-прежнему в дивизии было два танковых полка, мотострелковый, артиллерийский полки и вспомогательные подразделения. За счет сокращения числа танков несколько улучшалось соотношение танков и пехоты. Но организационно на шесть батальонов танков по-прежнему приходилось три батальона пехоты. В структуру соединения была введена противотанковая артиллерия. Это не только повышало возможности танковой дивизии по борьбе с бронетехникой, но и давало в руки командования два десятка орудий настильного огня. Подобные орудия могли сопровождать атаку танков и выбивать противотанковые пушки противника.