Читать книгу - "Гражданин Бонапарт - Николай Троицкий"

Таким образом, Клебер был наделен теми же фактически неограниченными (в пределах Египта) полномочиями, какие ранее имел сам Наполеон. А. 3. Манфред усмотрел в словах Наполеона о возможной эвакуации из Египта «жгучий стыд» и неблаговидный ход с целью переложить на Клебера «выполнение этой тягостной и унизительной задачи»^[992]. По мнению же Стендаля, Наполеон, поставивший перед собой куда более важную и трудную задачу - спасти Францию, не мог стыдиться своих инструкций ни перед армией, ни перед генералом Клебером; единственное, в чем можно его упрекнуть: «...он не учел того, что Клебер мог быть убит, в результате чего командование перешло к бесталанному генералу Мену»^[993].

Другое дело, что Наполеон вдруг поставил Клебера перед фактом его назначения главнокомандующим вместо себя, не обсудив его с ним в подробностях перед своим отъездом. Клебер и раньше недолюбливал слишком амбициозного и властолюбивого Бонапарта. Теперь же, уязвленный бесцеремонностью его заочного назначения, он пришел в ярость и 26 сентября 1799 г. обратился к Директории с жалобой на то, что «этот типчик» («ce petit bougre»), как он назвал Наполеона, оставил армию с пустой казной и долгом в 7 млн франков^[994]. Эта жалоба Клебера была перехвачена англичанами. Директория ее не получила. Но Наполеон узнает о ней из английских газет, уже будучи первым консулом Франции.

Судьба же самого Клебера оказалась трагической^[995]. Он не сумел ладить, как это удавалось Наполеону, с мусульманскими шейхами, действовал излишне прямолинейно и жестко, а когда приказал бить палками и заточить в тюрьму за непослушание шейха Эль-Садаля, тем самым восстановил против себя не только знать, но и простой люд Египта. В такой ситуации турецкий султан Селим III объявил Клебера «разрушителем религии пророка» и пообещал все земные блага тому, кто «во имя Аллаха» убьет «разрушителя». 14 июня 1800 г. «волю Аллаха» исполнил 24-летний сирийский писец Сулейман Эль-Галеби.

В тот день Эль-Галеби, одетый в лохмотья, приблизился к генералу Клеберу, который шел по центральной площади Каира в сопровождении лишь своего друга, архитектора Ж.-К. Протена. Писец рухнул перед генералом на колени, всем своим видом изображая мольбу о какой-то милости. Клебер нагнулся к нему и в тот же миг убийца вонзил ему в грудь кинжал. Клебер упал замертво со словами «меня убили...». Протен стал звать на помощь и тоже получил от убийцы кинжальный удар. Но спастись Эль-Галеби не удалось. Он был схвачен и подвергнут ужасной казни: ему сожгли правую руку и посадили его на кол, после чего он еще жил четыре часа в жесточайших мучениях.

Заявление американского историка В. Слоона (без ссылки на какой-либо источник) о том, что Наполеон, будучи уже первым консулом, главой Французской республики, якобы отреагировал на смерть Клебера радостно: «Одним соперником меньше!»^[996], едва ли кто из других специалистов примет всерьез.

Простившись в Александрии со всеми своими генералами (кроме двух лучших - Дезе и Клебера), Наполеон обратился к армии, которую оставлял в Египте, с последним приказом. Текст его, как справедливо заметил Эмиль Людвиг, был, в отличие от всех предыдущих армейских приказов Наполеона, «сух и краток». Вот он: «Солдаты! Известия, полученные из Европы, побудили меня уехать во Францию. Я оставляю главнокомандующим армией генерала Клебера. Вы скоро получите вести обо мне^[997]. Мне горько покидать солдат, которых я люблю, но это отсутствие будет только временным. Начальник, которого я оставляю вам, пользуется доверием правительства и моим»^[998].

Если Клебер воспринял отъезд Наполеона с крайним раздражением, а другие генералы - озадаченно, но послушно, то солдатская масса, возможно, от уверенности, что Наполеон быстро съездит во Францию и обратно за подкреплением, откликнулась на последний приказ главнокомандующего с веселым юмором: у него появилось даже новое прозвище - «генерал Bonattrappe», то есть «Большой Хитрюга»^[999].

24 августа 1799 г., в 9 часов вечера, Наполеон с Александрийского рейда отбыл из Египта в обратный путь - к берегам Франции. Он взял с собой 200 гидов, т. е. бойцов личной охраны и полтора десятка соратников, скорее всего заранее отобранных, но приглашенных в последний момент перед отплытием. То были генералы - Ж. Ланн, Л. А. Бертье, И. Мюрат, Ж. Б. Бессьер, О. Ф. Л. Мармон, А. Ф. Андреосси, адъютанты - Е. Богарне, Ж. К. М. Дюрок, А. М. Лавалетт, секретарь Наполеона Л. А. Бурьенн, мамлюк Рустам Унанян, а также два ученых-академика (Г. Монж и К. Л. Бертолле), поэт Ф. О. Парсеваль-Гранмезон и критик-искусствовед В. Денон^[1000]. «Какая славная добыча для английской эскадры!» - комментирует этот перечень Андре Кастело^[1001].

Но свою египетскую фаворитку, новоявленную «Клеопатру» и «Богоматерь Востока», Маргариту-Полину Фуре (Беллилот) Наполеон с собою не взял. «Меня в море могут перехватить англичане, - объяснил он фаворитке, - а тебе нужно заботиться о моей славе. Что скажут люди, если обнаружат на моем корабле любовницу?»^[1002] Наполеон предложил своей «Клеопатре» вернуться во Францию на следующем судне, которое готовилось к отплытию, и оставил ей на дорогу 1000 луидоров. Беллилот вместе с генералом Жюно и несколькими учеными из Института Египта отправилась в путь на нейтральном корабле «Америка», но этот корабль, несмотря на нейтральный флаг, был пиратски захвачен англичанами. Дальнейшая судьба Беллилот прослежена в специальных монографиях Фредерика Массона и Гертруды Кирхейзен^[1003].

Недолго пробыв в плену у англичан (которые относились к ней по-французски галантно), Беллилот вернулась во Францию незадолго до или вскоре после 18 брюмера. Ее попытки добиться встречи с Наполеоном были неудачны: Первый консул отказался принять недавнюю фаворитку. Но, прекратив раз и навсегда личные отношения с нею, он щедро благоустроил ее жизнь: купил ей роскошный дом, подыскал заботливого мужа из перспективных военных чиновников - кавалера Пьера-Анри де Раншу и оказывал супружеской чете денежную поддержку. Впрочем, и после второго замужества Беллилот постоянно обзаводилась любовниками. Прожила она 90 лет (скончалась 18 марта 1869 г.) и перед смертью сожгла все письма, которые писал ей в Египте и Сирии генерал Бонапарт.