Читать книгу - "Реквием - Робин Янг"

Ногаре схватил его за руку.

— Вон там прошли люди. Один из братьев и еще двое. — Он показал пальцем в сторону, где они скрылись. — Иди и узнай, кто они и почему здесь.

— Но…

— Давай, — потребовал первый министр и сильнее сжал руку служки, заставив поморщиться. — И будь осторожен. Я не хочу, чтобы они знали, что я о них спрашивал. Ты меня понял?

Служка быстро кивнул:

— Да, министр.

— Я буду в конюшне.

Молодой человек отошел, потирая руку, а Ногаре двинулся дальше.

У конюшни его ждал слуга. Корзины с монастырскими дарами уже погрузили на коней. Приказав слуге ждать, Ногаре осмотрелся. Конюхи снимали седла с двух усталых жеребцов. Пегого он узнал. Другой конь был боевой, с дорогой сбруей. О всадниках конюхи ничего не знали.

Наконец вернулся служка.

— Ну? — спросил Ногаре.

— Я говорил с братом Аланом, министр. Он сказал, эти люди интересовались Эскеном де Флойраном, а затем испросили аудиенции у его святейшества.

— Ты узнал их имена?

— Уильям Кемпбелл и мессир Робер де Пари.

— Пари?

— Да.

Ногаре прошагал к своему коню. Махнул слуге и вскочил в седло. Затем строго посмотрел на церковного служку.

— Никому не сообщай о моих расспросах. Это повеление короля.

— Повинуюсь, министр.

Молодой человек поспешил открыть ворота. Ногаре быстро оглянулся на здания монастыря.

«Несомненно, Кемпбелл скоро обнаружит, что я побывал здесь, но это не имеет значения. Они наверняка задержатся в монастыре. Климент несколько дней никого не принимал. К тому времени, когда они покинут Пуатье, я уже буду подъезжать к Парижу».

Выехав за ворота, министр пришпорил коня, довольный, что доверился интуиции и не окликнул шотландца. Вначале он подумал, что Кемпбелла, возможно, прислал сюда король с новыми наставлениями для папы. Но его насторожил спутник Кемпбелла, незнакомый ему. Ну и, конечно, давнее недоверие к шотландцу.

Теперь, кажется, недоверие себя оправдало. Затем он вдруг вспомнил: Робер де Пари — тот самый тамплиер, который освободил Эскена де Флойрана из тюрьмы, и все встало на свои места — и то, как Кемпбелл старательно втирался в доверие короля, и неожиданное появление у Бонифация в Ананьи тамплиеров, и освобождение сына Климента, и убийство королевских гвардейцев. Вот, значит, каков на самом деле этот Кемпбелл.

Францисканский монастырь, Пуатье 23 апреля 1307 года от Р.Х.

— У вас время до вечерни.

Брат-монах закрыл дверь за Уиллом и Робером. Они приблизились к креслу у окна, где сидел изможденный человек с пепельной кожей.

Вид папы смягчил нетерпение Уилла, терзавшее его уже две недели. Климент выглядел как на пороге смерти. С бледным, почти прозрачным лицом.

— Меня глубоко огорчила весть о вашей болезни, ваше святейшество, — произнес он совершенно искренне. Ведь Климент теперь стал ему почти другом.

— Худшее миновало, — ответил папа измученным голосом. В руке он держал тряпичный мешочек, источающий терпкий аромат трав. — Слава Всевышнему. — Он пошевелился, как будто желая подняться, затем со вздохом опустился. — Хотя я еще слаб. — Климент поднес мешочек к лицу, втянул носом и поморщился. — Лекарь говорит, это облегчит хворь, но я опасаюсь, как бы не стало хуже. — Он остановил на Уилле покрасневшие глаза. — Братья известили меня о вашем прибытии. Я полагаю, причина та же самая, что и у королевского министра?

Уилл подошел ближе.

— Где Эскен де Флойран, ваше святейшество?

— Я беседовал с ним несколько недель назад, еще до того как меня свалила болезнь. Его привез Ногаре и забрал сразу, как мы закончили. Обещал поместить Флойрана в безопасное место, но не доверился мне настолько, чтобы сказать куда. Хотя я настаивал. В любом случае это недалеко отсюда, ведь он вернулся в тот же день. Вряд ли Ногаре доверил своим людям доставку на место такого важного свидетеля.

— О чем он вам рассказал?

— Что в Темпле есть еретики. Они бросили его в тюрьму, а племянника убили.

— Вы ему поверили?

— Его слова звучали убедительно. — Климент замолк. — Но все равно свидетельства одного человека недостаточно. К тому же он одержим жаждой отмщения.

— Вы приняли какое-то решение?

Климент поднялся, опираясь на кресло.

— Это серьезное обвинение. Я вынужден действовать.

— Но вы понимаете, почему его срочно доставили к вам? — Уилл бросил тревожный взгляд на Робера. — Король и его первый министр ухватились за возможность использовать лжесвидетеля, чтобы начать наступление на Темпл.

— Лжесвидетеля? — Голос Климента стал тверже. — Вы можете доказать, что слова Флойрана ложь?

— Ваше святейшество, — вмешался Робер, — лжет он или говорит правду, это должен расследовать Темпл. С момента основания ордена старейшины сами судили и наказывали рыцарей, капелланов и сержантов за проступки. Это внутреннее дело Темпла.

— Вот именно, — ответил папа. — Поэтому я направил послание на Кипр. Жак де Моле должен явиться сюда.

— Этого требовал Ногаре? — спросил Уилл.

— Так решил я сам. Что касательно ереси, окончательное решение всегда остается за мной.

По раздраженному тону папы Уилл понял — королевский министр на него сильно надавил.

— Великий магистр Моле и его старейшины помогут мне разобраться, — продолжил Климент. — Мы вместе дознаемся, где в свидетельствах Флойрана правда, а где ложь. Пусть король со своим министром видят в этом возможность начать наступление на Темпл, но я обещаю вам не допустить против ордена никаких враждебных действий, пока не сочту это необходимым. Кроме того, я давно желаю поговорить с великим магистром. Мы обсудим планы Крестового похода, а также что могу сделать я для его поддержки. — Он слабо улыбнулся. — Как видите, ничего дурного в появлении Флойрана нет. По крайней мере пока.

Уилл молчал. От речей папы его тревога только усилилась. Прежде он не обращал внимания на разговоры Климента о Крестовом походе, надеясь, что его охладят неудачи Жака на Востоке и нежелание правителей Запада, особенно Эдуарда и Филиппа, сражаться за Святую землю. Но теперь, кажется, события приняли другой оборот. Встреча папы с великим магистром может иметь трагические последствия. Он подумал о том, чтобы отправиться на Кипр и предупредить Жака, но послание папы было отправлено две недели назад, и они наверняка с Жаком разминутся. Великий магистр не станет медлить. Ведь он не может ослушаться, если его призывает понтифик.

— А теперь, Кемпбелл, скажите, удалось вам что-нибудь раскопать на Гийома де Ногаре? Появились ли какие-нибудь свидетельства его причастности к смерти Бенедикта? — Своим тоном Климент давал понять, что дальше обсуждать вопрос ереси в Темпле не намерен.