Читать книгу - "Крым 1941. Битва за перешейки - Анатолий Юновидов"

После эвакуации Керчи и неудач на Ростовском направлении представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал Григорий Иванович Кулик был отозван в Москву, где находился в распоряжении Государственного Комитета Обороны. В оставлении Керчи он обвинен не был и под суд вместе с бывшим командующим вооруженными силами Крыма вице-адмиралом Левченко не попал.

Однако в ходе следствия Левченко показал, что Кулик «вместо принятия мер к обороне города Керчь, своими пораженческими настроениями и действиями способствовал сдаче врагу этого важного в стратегическом отношении города».

О показаниях бывшего командующего войсками Крыма 26 января 1942 года было доложено Сталину. Верховный Главнокомандующий заинтересовался полученным сообщением и распорядился взять с Кулика объяснения относительно показаний Левченко.

30 января маршал представил Сталину запрошенные им объяснения, в которых подробно описал развитие обстановки в Керчи и на Таманском полуострове 11–12 ноября, на основании которого он пришел к выводу, что удержать Керчь не представляется возможным. Проанализировав сложившуюся обстановку, маршал пришел к выводу, что принятое решение было единственно верным: «Правильно было принято мной решение не дать добить остатки армии и ни в коем случае не отдать противнику артиллерии и вооружения, организованно переправить армию на Таманский полуостров и выполнить Вашу основную задачу — не допустить противника овладеть Таманским полуостровом и выйти на Северный Кавказ. Эту задачу я и выполнил… Армия была переброшена, вооружение и артиллерия были спасены и полностью разгромить армию противнику не удалось».

Считая свои действия абсолютно правильными, Кулик резко отреагировал на высказанные в свой адрес обвинения: «Если некоторые „стратеги“ считают, что удержанием гор. Керчь с гаванью прикрыто движение противника на Северный Кавказ, т. е. на Таманский полуостров, то они глубоко ошибаются и не понимают обстановки. Когда противник занял Керченскую крепость, он мог переправляться на Тулузскую косу и занять южный отрог Таманского полуострова, а это равноценно занятию всего Таманского полуострова и окружению гор. Керчь. Поэтому с теми силами, которыми мы располагали, решать две задачи было не в силах, т. е. удержать Керчь с гаванью и плотно занять Таманский полуостров. Несмотря на то что я взял без Вашего разрешения 12 стрелковую бригаду и один стрелковый батальон с запасного полка, этих сил хватило только для занятия обороны на Таманском полуострове.

Если дающие это показание и составители этого письма называют правильную мою оценку обстановки, а исходя с оценки обстановки и правильное мое решение паникерским, пораженческим и даже преступным, то я не виновен в том, что они не понимают самых элементарных познаний в военном деле».

Взбешенный брошенным ему Левченко обвинением в трусости, маршал дошел до того, что практически вызвал обидчика на дуэль и попросил Сталина о посредничестве в этом вопросе: «В отношении же моей личной трусости я даже до сих пор не знал, что я трус, хотя воюю уже шестую войну в своей жизни. У меня к Вам, товарищ Сталин, одна просьба: прикомандируйте тех, кто называет меня трусом. Пусть они побудут при мне несколько боев и убедятся, кто из нас трус».

При этом Григорий Иванович разгорячился настолько, что полностью забыл об осторожности и субординации и написал фразу, впоследствии ставшую для него роковой: «…самое главное преступление делает командир, если он отдает войскам заведомо невыполнимый приказ, войска его выполнить не в силах, гибнут сами, а приказ так и остается невыполненным».

В пылу полемики с оскорбившим его Левченко маршал забыл, что невыполнимый приказ об удержании Керчи был отдан самим Сталиным, и не заметил, что в своем объяснении он прямо назвал этот приказ преступным.

Но эту фразу заметил и воспринял как сигнал к действию Верховный Главнокомандующий. Через 6 дней появилось постановление ГКО «О маршале Кулике». В постановлении подчеркивалось, что Кулик в своих действиях должен был руководствоваться приказом Ставки «удержать Керчь во что бы то ни стало и не дать противнику занять этот район».