Читать книгу - "Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле - Вадим Волобуев"

Для Вышиньского, в отличие от Герека, визит римского папы явился величайшим триумфом и своего рода увенчанием трудов. Наблюдая многотысячные толпы, собравшиеся для чествования первого в истории римского папы из Польши, он ясно видел: коммунистам не дано владеть польской душой. Клир победил партию.

Войтыла же не уставал подчеркивать свое уважение к председателю епископата. Когда оба они, папа и кардинал, прибыли в Ченстохову, Войтыла разразился восторженной репликой: «Возлюбленный ксендз примас! Ты включил, неутомимый слуга народа Божьего, неутомимый и деятельный поклонник и слуга Госпожи Ясногурской, ты включил в программу своей пастырской работы посещение римского папы в Польше <…> Бог да заплатит тебе! Бог да заплатит!»^[655]

И конечно, визит не мог обойтись без ностальгических ноток. Вадовице, крохотный городок, переживал в эти дни пик своей славы. Никогда еще в него не стекалось так много людей и уж точно никогда его не посещала такая масса журналистов. Героем дня был, конечно, ксендз Эдвард Захер, которому — шутка ли! — довелось увидеть бывшего ученика в папском облачении. Ради родного города Войтыла нарушил строго паломнический характер поездки и произнес перед земляками обычную речь, полную воспоминаний и размышлений.

Последним же актом его путешествия стала молитва на Раковицком кладбище в Кракове, на могилах родителей и брата. Мог ли он предполагать еще год назад, что, потеряв их так рано, не воссоединится с ними и после смерти? Наместников святого Петра хоронят только в Риме, там же суждено было упокоиться и Войтыле.

Десятого июня первосвященник отбыл в Ватикан. Паломничество вымотало его до последней степени. Дзивиш вспоминал, что по возвращении святой отец ходил, опираясь о стены, — до того устал^[656].

А ведь в таком режиме Иоанн Павел II будет работать два десятилетия! Причем Польша окажется далеко не самым изнурительным его паломничеством. В иные годы ему доведется совершить до пяти путешествий по разным климатическим поясам. Вот где пригодятся его спортивные занятия!

Заботясь о своей физической форме, весной 1979 года Иоанн Павел II распорядился построить в Кастель-Гандольфо бассейн. Когда же ему возразили, что финансы Ватикана и без того расстроены, римский папа ответил: бассейн в любом случае выйдет дешевле, чем созыв нового конклава^[657]. В июле 1984 года он возобновит и свои лыжные заезды, оставленные было после восшествия на папский трон. Понтифик-спортсмен — такого еще не было. Даже Пий XI, заядлый альпинист, отложил веревки и ледоруб, когда возглавил Апостольскую столицу. Не таков был Иоанн Павел II^[658].

* * *

А что же изменилось после его паломничества в Польше? На первый взгляд — ничего. Партийные органы по-прежнему взирали на церковь как на врага. Преподавателей и директоров заводов, которые не смогли помешать студентам и рабочим влиться в толпы приветствующих Иоанна Павла II, безжалостно увольняли с работы. Местные органы власти ужесточили отношение к нелегальному строительству храмов (на что ранее смотрели сквозь пальцы), а высшее руководство грозило устроить инспекцию семинарий^[659]. Герек демонстрировал уверенность в себе и отверг просьбы епископата дать добро на создание организации католической молодежи и допустить клир на телевидение и радио. На VIII съезде партии в феврале 1980 года его чествовали как вождя и отца народа, а он сам сменил премьера и прочел доклад, выдержанный в духе пропаганды успеха.

На съезде, между прочим, присутствовал высокий гость из Москвы — главный идеолог КПСС Михаил Суслов, «Победоносцев Советского Союза», как его называли в память о «сером кардинале» времен Александра III. В перерыве между заседаниями, после доклада первого секретаря, Суслов подошел к выступавшему и осторожно пожурил его за то, что тот недостаточно выпятил роль США в разжигании войны — мол, этим могут воспользоваться реакционные силы и вбить клин в польско-советскую дружбу. С Герека мгновенно слетела вся спесь; «очень взволнованно» (как отметил Суслов) он принялся заверять собеседника в своей преданности, попросил даже передать Брежневу и членам советского Политбюро, что Польша остается крепким звеном в Варшавском пакте, непоколебима ее любовь к СССР и КПСС… «По существу, — резюмировал Суслов, — [он] не возразил против моего вывода из его международной части». И дальше советский партфункционер обронил загадочную фразу: «[Герек] объяснял — действием поляков из США на папу; — католик»^[660].

Что это означало? Американские поляки влияли на римского папу, чтобы тот поддерживал антиправительственные настроения в стране? Лаконичность записи не позволяет до конца понять ее, но знаменателен сам факт того, что в беседе между двумя высокопоставленными коммунистами всплыло имя Войтылы.

Герек, судя по всему, ощущал некое брожение в стране. Критические выпады против линии властей позволяли себе даже люди, накрепко связанные с партией, а епископат, будто что-то предчувствуя, образовал в мае 1980 года Комиссию по пастырской работе среди трудящихся. Очень вовремя! Именно рабочие, как позднее окажется, и станут могильщиками социализма в Польше. Но первым звоночком перемен, как и в шестидесятые, стала музыка. Польское телевидение в июне 1980 года впервые транслировало молодежный фестиваль в Яроцине — этот польский Вудсток, который за десять лет своего существования превратился в ведущую сцену музыкального авангарда в советском блоке. Главной сенсацией стало выступление на фестивале панк-группы «Ноцне шчуры» («Ночные крысы»).

Что касается примаса, то он еще в январе 1979 года, высказав Гереку в лицо все, что думает о текущей ситуации, зарекся встречаться с партийным лидером. Удар, однако, пришел откуда не ждали. Иоанн Павел II внезапно вернулся к идее-фикс Павла VI и поднял перед епископатом вопрос об установлении дипломатических отношений между Польшей и Апостольской столицей, причем на место нунция он прочил все того же Поджи, успевшего изрядно допечь примаса. Мало того, Войтыла еще и предложил издавать «Оссерваторе романо» на польском языке, а в главные редакторы прочил своего товарища из «Тыгодника повшехного» ксендза Адама Бонецкого. Такого Вышиньский точно не предвидел. Уж кому-кому, а Войтыле, несомненно, была известна позиция примаса по поводу размещения нунциатуры в Варшаве. Пусть теперь в Ватикане сидит поляк, что это меняет? Представитель Святого престола только мешал бы архиепископу улаживать вопросы с властью. Да и на ватиканскую прессу Вышиньский смотрел с подозрением: а ну как «Оссерваторе романо» напечатает что-либо, играющее на руку коммунистам в Польше?