Читать книгу - "Размышления перед казнью - Вильгельм Кейтель"

В то время как фронты — и наш, и противника — в общем и целом застыли западнее Москвы, на центральном участке группы армий «Центр» происходили местные кризисы.

Фельдмаршал фон Бок⁴¹⁷ ночью в моем присутствии лично позвонил фюреру и пожаловался ему на генерал-полковника Ieraiepa⁴¹⁸, который, вопреки приказу фюрера, распорядился отвести назад линию фронта своей армии, что поставило под сильную угрозу северное крыло армии Клюге. Фюрер пришел в неистовую ярость и приказал немедленно отстранить Геттера от командования армией и изгнать его из рядов вооруженных сил за сознательное и преднамерешюе неповиновение. Он буйствовал всю ночь и поносил на чем свет стоит всех этих непослушных генералов — он хочет дать показательный урок и приказом по войскам намерен объявить всем, как поступил с Гепнером, дабы предостеречь тех, кто хоть еще раз осмелится действовать самоуправно, вопреки его категорическим приказам.

Аналогичный случай произошел между Рождеством и Новым [1942] годом с Гудерианом. Он командовал [2-й] танковой группой, которая двигалась на Москву с юга, через Тулу, и его войска буквально замерзали. Группа армий «Центр» хотела, с разрешения фюрера, отвести его группу на запад, чтобы закрыть брешь южнее полосы 4-й армии [фон Клюге]. Гудериан же имел собствешшй план: он намеревался от рубежа к рубежу отходить вдоль своего маршрута продвижения, поскольку ему пришлось взорвать большинство своих танков, вмерзших в грязь. Фельдмаршал фон Бок⁴¹⁹ тщетно пытался повлиять на Гудериана, но тот отказался выполнить данный приказ как невозможный. Тогда фон Бок запросил его смещения, что фюрер немедленно и сделал. Гудериана вызвали в ставку к фюреру. Я присутствовал при разговоре Гитлера с Гудсрианом⁴²⁰. Гудериан упорно стоял на своем, утверждая, что действовал правильно. В конце концов фюрер, сохраняя на этот раз полное спокойствие, уступил и даже отпустил Гудериана с пожеланием ему привести свои нервы в порядок после чудовищной нагрузки. Тем самым Гудериан был до особого распоряжения снят с должности и очень страдал от бездействия.

Третий случай имел место в январе [19]42 г. с генерал-полковником Штраусом⁴²¹, командующим 9-й армией, находившейся на левом крыле группы армий «Центр». Здесь командир 4-го корпуса генерал Фёрстер и командир одной из его дивизий, по-моему, просто не совладали со своими нервами, и их пришлось отправить домой. Подробностей этой тяжелой оборонительной битвы, а также прискорбных обстоятельств, при которых происходили указанные смещения с должностей, я здесь касаться не хочу. Во всяком случае, Гитлер, принимавший свои решения на основании донесений люфтваффе, был не прав⁴²².

Но противоречило бы истине, если бы я не констатировал здесь со всей убежденностью: катастрофы удалось избежать только благодаря силе воли, настойчивости и беспощадной твердости Гитлера. Если бы продуманный план поэтапного отступления в том виде, в каком его желала осуществить в своем узколобом, эгоистическом и диктуемом бедственной ситуацией ослеплении тяжко теснимая и страдающая от жутких холодов (этой причины апатии) группа армий «Центр», не был перечеркнут неумолимым, бескомпромиссным противодействием и железной энергией фюрера, германскую армию в 1941 г. неизбежно постигла бы судьба наполеоновской армии 1812 г.⁴²³. Это я, как свидетель и участник событий тех страшных недель, должен сказать совершенно определенно! Все тяжелое оружие, все танки и все моторизованные средства остались бы на поле боя. Сознавая возникшую таким образом собственную беззащитность, войска лишились бы также ручного оружия и, имея за своей спиной безжалостного преследователя, побежали бы⁴²⁴.

Под знаком этого тревожащего всех нас бремени забот безрадостно прошло и празднование Рождества в ставке. Я устроил небольшой праздник в столовой охранной части. Участвовали унтер-офицеры, а также и офицеры вермахта. Я произнес небольшую речь, в которой воздал должное тяжко сражающемуся фронту и помянул о тяжелой жизни в тылу. На всех лицах лежала глубокая тень тревоги, когда мы в раздумье и печали запели «О тихая ночь, о святая ночь!»