Читать книгу - "Полная история Белого движения - Питер Кенез"

Некоторые из советников Деникина убеждали его создать своего рода уполномоченный орган на время Гражданской войны, независимо от окончательной судьбы Учредительного или Народного собрания. Летом 1918 года М. В. Родзянко, экс-председатель Думы, предложил созвать собрание, сформированное из представителей всех четырех предыдущих Государственных дум. Он считал, что только эти люди имеют право говорить от имени российского народа. С учетом исключительно ограниченного права голоса, на основе которого избирались Третья и Четвертая думы, крайне маловероятно, что предусматриваемый орган получил бы широкую народную поддержку. В любом случае, у Деникина не было желания иметь дело с потенциально неконтролируемыми парламентами, и он отверг идею Родзянко без колебаний.

В конце 1919 года некоторые из либеральных политиков-кадетов, в частности Н. И. Астров, рекомендовали Деникину сформировать выборное Собрание, в котором были бы представлены территории казаков, равно как и другие занятые области. Поборники этого плана предполагали, что в это собрание могут войти некоторые из назначенных лиц и что это сможет сыграть полезную роль в политической жизни страны, частично нейтрализовав критику в адрес Добровольческой армии. Они утверждали, что этот орган также может помочь Ставке главнокомандующего познакомиться со взглядами народа и в то же время объяснить политику армии избирателям. Планирующие это не хотели создания законодательного собрания, могущего наложить вето на политические меры Деникина; они просто предлагали консультативный совет. Однако даже этот скромный план так и не был воплощен в жизнь.

Сопротивление офицеров Учредительному собранию или любому другому выборному органу, который мог бы принимать участие в управлении антибольшевистским движением, как минимум отчасти основывалось на их нелюбви к политике и политикам. Деникин, хотя и был значительно более эрудированным, чем средний офицер, тем не менее, находился под серьезным влиянием этой преобладающей идеологии и разделял инстинктивный антипарламентаризм своих товарищей. Он был убежден, что во время смуты для победы необходимо единоличное правление и что любое ограничение, которое народно избранный орган может навязать лидеру армии, опасно. К несчастью, Деникин и его идеологи, консервативные политики-кадеты, решили назвать концепцию единоличного правления «диктатура». То, что подразумевал под этим словом Деникин, имело мало общего с «диктатурой» как понятием, использовавшимся с середины XX века. Ему даже не приходило в голову изменить жизнь людей посредством принуждения или создать аппарат, разработать идеологию и изобрести внешние атрибуты, необходимые для современной диктатуры.

Дебаты по бессмысленному вопросу «диктатуры» глубоко раскололи лагерь белых. Консервативные политики воспевали достоинства сосредоточенной в одних руках власти, которую они противопоставляли презираемому Временному правительству. Они наивно верили, что вопрос сильной власти может быть решен с помощью громких заявлений. Социалистов и либералов, с другой стороны, излишне смущало это слово. Они хотели, чтобы армия создала правление, которое решало бы гражданские вопросы, и полагали, что сами они будут представлены в этом правлении. Раз социалистам не удалось мобилизовать людей, они мало что могли предложить военным лидерам. В этих условиях было наивно ожидать, что армия вручит им долю во власти. Настоящий вопрос, который им предстояло решить, заключался в том, поддерживать или нет Добровольческую армию; им следовало уделять больше внимания сути, а не форме, и делать свой выбор на основе актуальной политики, проводимой армией.

Один из величайших иронических моментов истории Гражданской войны заключался в том, что большевики, несмотря на свою демократическую идеологию, умудрились установить централизованную политическую систему, тогда как белые, которые восхваляли добродетели единоличного правления и сильного правительства, так и не смогли ее создать.

У Деникина недолго была возможность считаться «диктатором», даже теоретически. В июне 1919 года он решил признать власть верховного правителя адмирала А. В. Колчака, лидера антибольшевистского движения в Сибири. Несмотря на то что этому поступку предшествовали самокритика и серьезные споры, а сам он вызвал огромное количество благожелательных отзывов, он почти не имел практической значимости.

Даже современникам было очевидно, что одной из главных слабостей антибольшевистского движения была его географическая и политическая разобщенность. Если бы все разные фракции в отдаленных частях России могли скоординировать свои планы, большевики могли бы быть повержены. На Юге Добровольческая армия с огромным интересом следила за тем, что происходит в Сибири, хотя информация, приходившая в Екатеринодар, часто была недостоверной и устаревшей. В ноябре 1918 года офицеры с большим энтузиазмом встретили новость о захвате Колчаком власти и о свержении уфимской Директории. Они предположили, что изменения в Сибири теперь пойдут по образцу, сходному с южным, и в этом ожидании они не разочаровались.

Хотя между двумя антибольшевистскими центрами больше не существовало значительных идеологических различий, сложности коммуникации препятствовали любой скоординированности стратегии. В своих посланиях Деникин и Колчак просто обменивались вежливыми фразами и поздравлениями. Однако самый первый обмен привел к некоторому замешательству. Вскоре после своего переворота Колчак информировал Деникина о ситуации в Сибири. Во временное отсутствие Деникина С. Д. Сазонов, в то время начальник управления иностранных дел в Екатеринодаре, ответил признанием верховной власти Колчака. Сазонов, человек, искушенный в международной политике, имел в виду, что Добровольческая армия признает власть адмирала на территориях, находящихся под его контролем, но не подразумевал никакого подчинения Деникина Колчаку. Но это выражение могло быть неверно понято и поэтому требовало прояснения.

Адмирал Александр Колчак

А несколькими месяцами позже случился еще более неловкий инцидент. В мае 1919 года генерал А. Н. Гришин-Алмазов направлялся из Екатеринодара в Омск. Он попал в засаду большевиков и, чтобы избежать захвата в плен, покончил жизнь самоубийством. В его сумке для почтовой корреспонденции большевики нашли письмо Деникина Колчаку. В нем Деникин дискутировал по вопросу желательности создания единого командования после объединения фронтов и предлагал встречу двух командующих в Саратове, городе, который вот-вот будет захвачен. Большевики использовали это письмо как указатель на стратегию белых и в последующие месяцы сконцентрировали огромные силы в районе Саратова, чтобы предотвратить подобную встречу.

Еще более тяжелым последствием невезения Гришина-Алмазова была дословная публикация письма Деникина в «Правде». Деникин, все еще под сильным негативным впечатлением от резкого отказа от французской интервенции на Юге России, с горечью жаловался Колчаку на политику Франции и характеризовал иностранцев просто как помеху в борьбе. Понятно, что французы были серьезно обеспокоены чувствами Деникина, о которых они узнали, читая «Правду». Генерал Драгомиров, посетивший Париж в конце лета, беседовал с Клемансо, который решительно протестовал против замечаний Деникина. Этот инцидент как минимум частично может объяснять дальнейшую враждебность между Добровольческой армией и французами.