Читать книгу - "Польша против СССР 1939-1950 - Елена Яковлева"

А уж когда речь о польских репрессиях заходит, то тут и вовсе проблемы с логикой начинаются. Обсуждение темы массового сожжения отрядами уже упоминавшегося нами «Лупашки» в мае 1945 г. белорусских деревень, отошедших к Польше, вызывает реакцию типа: не будут коммунякам сочувствовать! А некоторые, вроде того же С. Кальбарчыка, безапелляционно записывающего трагедию в Лавже на счет извергов из НКВД, так и вовсе утверждают, что ничего подобного «Лупашка» и его подручные не совершали. Это, мол, белорусские бабы болтают у печки, что «герои» из виленской АК убивает невиновных мужиков. Это что-то вроде старых деревенские баек о чертях. Да разве хоть один историк может подтвердить такие рассказы!?^[228] Из чего сам собой напрашивается вывод, что ученые из данного Института монополизировали не только память, но и истину.

Вот только убедить в этом себя гораздо легче, чем других. Что можно доказать на похожем примере, не имеющем отношения к полякам, но имеющем отношение как и к войне в целом, так и к НКВД в частности. До сих пор, рассуждая о трагической судьбе казачества в России, многие российские искатели правды возмущаются тем, что в 1945 г. англичане выдали казаков, верой и правдой служивших Гитлеру, вместе с семьями НКВД на погибель. Дескать, как они посмели предать героев борьбы с большевизмом! Но, во-первых, англичане могли бы выдать их не Советам, а, скажем, итальянцам или югославам, на землях которых эти «казачки» в немецкой форме так «хорошо» себя показали, что их не стали бы никуда ссылать, а перебили бы всех на месте; а во-вторых, кто же их заставлял на войну-то семьи брать и идти с ними через всю Европу, оставляя кровавые следы, в надежде, что Гитлер в награду за их «подвиги» организует войсковую область, где они будут жить долго и счастливо?

Также и АК, не горевшая желанием воевать с врагом №1 — Германией под предлогом опасения за родное польское население, впутала в свои дела кучу действительно неповинного народа только потому, что выйти из подполья и вступить хотя бы в ряды армии Берлинга было для ее бойцов неприемлемо. При этом остается открытым вопрос, а хотелось ли полякам идти в какую-либо еще армию, кроме своей, Крайовой. Что ж, попробуем разобраться, традиционно не пользуясь российскими источниками, не говоря уже о советских, которым веры нет по определению (ну разве что Б. Соколову). Обратимся-ка лучше к польским. А в них, с одной стороны, утверждается: «После занятия Восточных земель II Речи Посполитой в 1944 г. формирования НКВД боролись со структурами польского подпольного государства неслыханно беспощадным образом.

Принудительно забирали поляков в Красную Армию, в то время как они хотели вступать в польскую армию генерала Зыгмунта Берлинга (другой не было). Однако, множество молодых мужчин с Виленщины, Новогрудчины, Белосточины и Гродзенщины не являлись на призывные участки советской армии. Часто они самовольно возвращались в свои дома. Результатом было: аресты, депортация или смерть»^[229].

А с другой стороны, сообщается: «Параллельно с акцией массовых арестов русский оккупант объявил мобилизацию в Красную Армию всех польских граждан в возрасте от 17 до 45 лет. Почти все польское, белорусское и украинское население бойкотировало устроенный призыв, который охватил также и женщин. Даже объявленное на этих территориях рекрутирование поляков в армию Берлинга дало ничтожные результаты. Из окрестностей Вильна и Новогрудка явилось всего 25 000 призывников»^[230]. В итоге же получается странная картина: ясновельможные паны историки так и не договорились, хотели все-таки поляки воевать с немцами или нет. Особенно если оставить в покое Андерса и прочих героев Западного фронта и сосредоточиться на Восточном. А по данным современных белорусских исследователей, в 1944 г. «наибольшее сопротивление мобилизации проявилось в Ивьевском, Радуньском, Юратишском, Вороновском, Ивенецком, Воложинском районах Барановичской области и в Ошмянском, Островецком, Поставском, Сморгоньском районах Вилейской области». В официальных документах отмечалось: «Многие военнообязанные этих регионов уклоняются от мобилизации и скрываются в лесах... Имеются случаи угроз и даже убийство руководителей с/советов, занимающихся вопросами отправки военнообязанных на сборные пункты... налицо массовые случаи саботажа, отказа в приеме повесток о мобилизации, неявки на призыв и вооруженного сопротивления»^[231]. Тем удивительнее, что как-раз таки подобными «подвигами» предков гордятся и польские историки, и кое-кто из новейших исследователей в СНГ. Видимо, это какая-то новая доблесть — «откосить» от армии во время войны.

Но, может, все дело в том, что армия армии рознь? И точно, с призывом в немецкую, например, никаких проблем не было, поскольку поляки демонстрировали невероятную дисциплинированность. Возможно, и потому в том числе, что у гитлеровцев альтернативной службы в шахте или на лесоповале не предусматривалось. Подтверждение чему легко найти в материалах конференции, посвященной 60-й годовщине Варшавского восстания: «На решение о восстании в определенном смысле также повлияла и сталинская пропаганда, которая говорила так: Армия Крайова стоит с оружием у ноги, а в немецкой армии служат тысячи поляков, плохо настроенных к Советскому Союзу. Конечно, это была пропаганда, основанная на определенных реалиях, так как в немецкую армию призывали польское население с земель, включенных в Рейх, и не было возможности у кого-либо сказать, что я не пойду в немецкую армию — это было предательством, это означало пулю в лоб! В связи с этим много поляков действительно оказалось на восточном фронте и попадало в советский плен»^[232]. Поистине, ларчик-то просто открывался. Что немцы, что Советы предлагали полякам два варианта, только в первом приходилось выбирать между пулей и армией, а во втором — между армией и лесоповалом. И, как показала практика, если на русский лесоповал польского патриотизма еще хватало, то на немецкую пулю уже нет.

Впрочем, надо учитывать и то обстоятельство, что именно на это время приходится начало активной деятельности организации «НЕ» (НЕзависимость), полного представления о которой нет до сих пор. Правда, в связи с ней всплывает фигура генерала Фельдорфа (псевдоним «Ниль»), уже упоминавшийся нами ранее. Еще в бытность свою руководителем действительно прославленного Управления диверсии — «Кедыва» (его подразделения имелись в каждом округе и на «восточных окраинах»), он в середине 1943 г. получил задание по созданию тайной организации «НЕ», которая должна была приступить к действию в случае вхождения Красной армии на территорию Польши. В эту организацию были переведены отобранные кадровые офицеры из АК, в том числе офицеры 2-го отдела польского Генштаба, занимавшиеся разведкой. При этом заставляет задуматься тот факт, что руководитель польских диверсантов, прославившийся многими операциями, был внезапно полностью выведен из структур АК, занимавшихся боевой деятельностью и даже удален из Варшавы.