Читать книгу - "Россия и Китай. 300 лет на грани войны - Игорь Попов"

Именно Тифонтаю принадлежала идея создания специального партизанского отряда, укомплектованного китайцами и с китайским полковником Чжан Чжэнюанем во главе. 16 мая 1905 года с этой инициативой он обратился к генерал-квартирмейстеру при Главнокомандующем русскими войсками в Маньчжурии генералу В.А. Орановскому. По его словам, полковник Чжан Чжэнюань был «всей душой предан русским» и обладал «в высшей степени хорошим умом, железной энергией и предприимчивостью».

Купец Тифонтай предлагал создать отряд численностью в 500 «конных хунхузов», поставив передними цель — «беспокоить тыл неприятеля, делать внезапные набеги, жечь склады, портить японский телеграф и железную дорогу, производить разведку».

Предложение китайского купца было поистине уникально. Понимая скудость ресурсов русского военного командования, он гарантировал оплату жалованья отряду из своего кармана в течение 3 месяцев, прося лишь о выделении 400 винтовок для вооружения отряда. В случае, если этот опыт был бы признан успешным, Тифонтай надеялся на возмещение своих расходов со стороны русской казны. Если бы деятельность отряда была неоправданной, Тифонтай обещал его расформировать и нести самолично все связанные с этим проектом расходы.

31 мая 1905 года русским военным командованием предложение китайского купца было принято. Уже 10 июня китайский отряд был сформирован и выступил в район левого фланга русских войск.

Численность отряда составила 500 человек, которые были разделены на три «сотни» — одна — 100 человек, две — по 200 человек. Основной контингент завербованных в отряд солдат составили бывшие китайские военнослужащие и хунхузы. Командиром отряда был китайский полковник Чжан Чжэнюань, при котором находились представитель русского военного командования (сначала штабс-капитан 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Блонский, затем — поручик 35-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Суслов) с разъездом в 10 человек и два фельдшера.

Сильными сторонами отряда «Пинтуй» по сравнению с разведывательными войсковыми формированиями русских войск являлись: знание местности и умелое ориентирование на ней; владение местным языком; родственные связи в районе боевых действий и за его пределами; поддержка местного населения. Это способствовало успешному ведению разведки китайским партизанским отрядом.

Слабым местом отряда являлся низкий уровень боевой и специальной подготовки его личного состава, не знакомого со спецификой ведения разведки и выполнения других специальных задач в тылу противника.

С учетом удачного опыта действий отряда «Пинтуй» в русской армии было создано еще несколько партизанских формирований, укомплектованных китайцами. Однако вскоре эта деятельность была свернута, и было признано, что «туземные отряды в общем не оправдали возлагавшихся на них надежд по разведке и сколько-нибудь ценных сведений о противнике не дали». К концу августа 1905 года они были распущены.

Другим примером высокого уровня эффективности в ведении тайной разведки с привлечением китайского населения явилась деятельность военного комиссара Мукденской провинции полковника Квецинского. В его непосредственном подчинении находился особо назначенный офицер Генерального штаба (сначала причисленный к Генеральному штабу капитан Михайлов, а впоследствии — Генерального штаба капитан Сапожников).

Будучи представителем русской власти в Маньчжурии, полковник Квецинский имел возможность вступать в контакты с различными должностными лицами администрации Мукденской провинции и получать от них необходимую информацию военно-политического характера о японцах. С той же целью им и его помощниками использовались и специально нанятые и подготовленные китайцы-разведчики.

Подготовка китайцев-разведчиков осуществлялась в специально созданной полковником Квецинским разведывательной школе, основанной в марте 1905 года в Мукдене. Однако уже через три месяца русская разведшкола была закрыта.

Китайцы на службе японской разведки. С самого начала военных действий на Маньчжурском ТВД русские войска столкнулись с заблаговременно хорошо организованной разведывательно-диверсионной сетью японцев. Еще задолго до войны вся Маньчжурия и Уссурийский край были буквально наводнены японскими шпионами, которые проживали там под видом торговцев, парикмахеров, прачек, содержателей гостиниц, ресторанов, публичных домов. Британский полковник Дж. Халдейн, профессионал в области разведки, впоследствии отмечал:

«Основополагающей чертой японской разведывательной системы является тщательная подготовка в мирное время. В преддверии маньчжурской войны японцы использовали всевозможные средства для сбора даже самой незначительной информации, имеющей отношение к России. С этой целью офицеры японской армии не гнушались наниматься на работу каменщиками, кули, слугами, в парикмахерские и т.д. Один майор, с которым я познакомился уже во время войны, рассказывал, как он жил в Харбине под видом владельца магазина, наблюдая за передвижениями русских войск и военных припасов из Харбина в Порт-Артур и Владивосток. Другой офицер, подполковник Генштаба и руководитель разведывательного отдела штаба 2-й армии, к тому же в совершенстве знающий русский язык, много месяцев прожил под чужим именем во Владивостоке, полное описание оборонительных сооружений которого ему удалось добыть».

Причины эффективности японской разведки против русских войск, по мнению полковника Халдейна, заключались в следующем: «Еще до войны с помощью китайцев японцы составили списки всех тех китайцев и корейцев, которые находились на русской службе. Включенные в список вошли в категорию потенциально опасных и наблюдались особенно тщательно. В результате многие из этих людей были вынуждены покидать свои насиженные гнезда и земли, как только они попадали в зону японской оккупации, и искать защиты у русских. Японские агенты обещали, что те из них, кто согласится работать на Японию, будут вычеркнуты из черного списка. Это обещание имело неожиданный успех, поскольку многие корейцы и китайцы были морально готовы выполнять подобную опасную работу за гораздо более скромное вознаграждение».

В отчетах разведывательного отделения штаба главнокомандующего отмечалось: «С открытием военных действий в Маньчжурии выяснилось, что большое число китайцев и переодетых китайцами японцев занимаются шпионством, следя с сопок за движением наших войск, расположением наших батарей и т.п., сигнализируют об этом при помощи флагов, зеркал и проч»..

Для борьбы с этим в русских войсках принимались определенные меры, хотя их эффективность оставляла желать лучшего. В приказе командующего Маньчжурской армией № 371 от 25 июня 1904 года предписывалось «при появлении подобных лиц на горах стрелять по ним». Однако это приказание не исполнялось войсками «с должною последовательностью и энергией».

В целом борьба с японским шпионажем в русской армии была поставлена неэффективно. Японские агенты и китайцы на службе японской разведки проникали практически во все пункты дислокации русских войск в Маньчжурии, легко пользовались беспечностью русской стороны, активно собирали разведывательную информацию.

Японцы применяли самые строжайшие репрессивные меры по отношению к тем китайцам, которые состояли на русской службе или просто симпатизировали России.