Читать книгу - "Вольф Мессинг - Борис Соколов"

Описание последней квартиры Мессинга оставил и Эгмонт Месин-Поляков: «Мне вспоминается эта его двухкомнатная квартира на 14-м этаже (Лунгина утверждала, что на 13-м. Впрочем, у нее могла произойти аберрация памяти. Ведь мемуары Татьяна Львовна писала после четырех лет жизни в Америке, где наш первый этаж нумерации не имеет, а называется ground floor. Соответственно, наш первый этаж в Америке — второй, а наш четырнадцатый — тринадцатый. Отсюда и могла пойти путаница. — Б. С.). В комнате стояла стенка, на ней каравелла “Санта-Мария” — кто-то подарил, большой белый кубинский коралл. Портрет, вышитый художницей Левицкой — у Брежнева тоже был портрет, вышитый ею. Стояла скульптурная голова Мессинга, выполненная девушкой из Куйбышева. Эту скульптуру взяла себе Валентина Осиповна — последняя ведущая “Психологических опытов” Мессинга».

У Мессинга было достаточно много знакомых по всему Союзу. Он гостил у них, с некоторыми потом переписывался. Ряд этих людей оставили свои воспоминания о великом телепате. С семейством Дроздовых Вольф Григорьевич познакомился в конце 1960-х годов, когда гастролировал по Северу России. «Мессинг приехал в наш шахтерский город Инту выступать, а чтобы скрыться от назойливых посетителей, поселился за городом в профилактории, заведующей которого я и работала, — вспоминает Валентина Леонидовна Дроздова, ныне проживающая в Белоруссии. — Сначала очень скептически была настроена, знакомиться с ним не хотела. После всего, что я о нем слышала, даже побаивалась: будет еще кто-то читать мои мысли! Но пришла его ассистентка Валентина Иосифовна Ивановская… “Вольф Григорьевич спрашивает, почему вы не хотите с ним знакомиться?” Ну что было делать?..

В кабинет вошел маленький худенький седой старичок. По-русски он говорил очень плохо, поэтому практически всегда говорила ассистентка. Видно было, что и ходить ему очень тяжело. Он все время опирался на руку своей помощницы. В 1939 году при побеге из полицейского участка в оккупированной Польше ему пришлось прыгать со второго этажа. Тогда он только повредил ноги, но с годами раны дали о себе знать. Однако невероятно! Когда он выступал, бегал по залу как заведенный. На время его опытов боль будто отступала…»

Вполне возможно, что Мессинг обладал сильной способностью к самовнушению, так что на время выступлений ему удавалось не замечать боли в ногах. Поэтому он мог активно выступать по всему Союзу вплоть до последних дней жизни.

Валентина Дроздова описала типичный концерт Мессинга: «Выступления всегда проходили при полном аншлаге. Из зрительного зала выбирали комиссию — 5–6 человек, они поднимались на сцену. Все остальные могли стать “индукторами”, мысленно передающими задания. Сначала “индукторы” писали задания в записках, передавали их комиссии, а потом повторяли все написанное мысленно, и в этот момент Мессинг должен был держать “говорящего” за запястье. Вольф Григорьевич всегда исполнял задуманное “индукторами” точно, вплоть до мелочей.

Одна наша сотрудница мысленно попросила его подойти к определенному месту в таком-то ряду. Взять у сидящей там женщины сумочку, открыть ее, достать конфету и съесть ее. Мессинг сделал все, только когда достал конфету, сказал: “Вы хотели, чтобы я ее съел, а я отдаю ее вам — съешьте сами!” Один раз на сцену вышел мальчик. Мессинг обычно с детьми работать отказывался, но в тот раз сказал: “Попробую”. Мальчик заставил его пойти в другое здание и оставить там автограф в каком-то блокноте.

Ас одним “индуктором” он ушел и не возвращался так долго, что мы уже начали волноваться. Наконец Мессинг возвращается, прижав что-то к груди. Поднимается на сцену, отводит руки — и в зал летит красивый голубь, а Вольф Григорьевич сопровождает его полет словами: “Я люблю мир!” Оказывается, этого голубя ему нужно было поймать в чьей-то голубятне на крыше!»

Выступал Мессинг и в роли целителя, хотя здесь его возможности были довольно ограничены. Во всяком случае, рак или другие сложные заболевания он лечить не брался, хотя ободрить больных умел всегда. По утверждению Дроздовой, у ее приятельницы «обнаружили онкологическое заболевание, она была в полном отчаянии и хотела, чтобы Мессинг внушил ей равнодушие к жизни. После концерта она подошла к нему и, чтобы как-то начать разговор, стала выказывать свое восхищение. Вольф Григорьевич недослушал ее и сказал: “Признайтесь! Вас не интересуют мои опыты, вас интересует ваша личная жизнь. Так вот — уделяйте больше внимания мужу!” А она ведь и правда на почве болезни стала очень капризной, часто ругалась с мужем, который на самом деле искренне ей сочувствовал. Конечно, внушать равнодушие к жизни Мессинг ей не стал.

Но головную боль тем, кто выстраивался к нему после концертов в очередь, он действительно снимал. Еще очень многие просили помочь найти пропавших без вести. И он помогал: посмотрев на какую-то вещь пропавшего, говорил, когда может прийти весточка от этого человека или он сам появится. А вот сообщать о смерти ему всегда было очень тяжело.

У него был нюх, как у настоящей собаки-ищейки. Он мог найти любую вещь по запаху. Однажды мы дали ему понюхать обычную шариковую ручку, затем он вышел из зала, а мы в это время спрятали ручку… в прическу одной женщины. Знаете, раньше такие высокие прически делали — “бабетта”… Мессинг вернулся, ходил по залу быстро и дышал громко и часто, действительно, как зверь. Наконец подошел к этой женщине, а она аж вздрогнула. “Не волнуйтесь! Я вашу прическу не испорчу!” — успокоил Вольф Григорьевич и аккуратно достал ручку…

Лично я никогда не хотела быть участницей его опытов. Бывало, он только возьмет меня за запястье, я сразу отдергиваю руку: “Вольф Григорьевич, мои мысли читать не надо!” У нас дома он отдыхал. Спокойно сидел, не снимая с рук нашего любимца — тойтерьера, вспоминал о людях, с которыми приходилось встречаться.

Несмотря на его к тому времени солидный возраст — под семьдесят, — его ни в одном городе не оставляли в покое “невесты”. Он всегда смеялся: “Хотят, чтобы я их детей вырастил”. Своих детей у него не было. Может, поэтому он очень тепло относился к нашему сыну.

Женя тогда был в 6-м классе. Вроде большой мальчик, но очень боялся оставаться дома один. Я постеснялась рассказать об этом Мессингу. Но он сам однажды сказал: “Пусть Женя придет на мой концерт”. После концерта Вольф Григорьевич попросил сына проводить его в гостиницу. Вернулся совершенно счастливый: “Мама! Он сказал мне, что я окончу мореходное училище”. Надо сказать, что сын всегда мечтал стать моряком, как его отец. Я тогда засмеялась, говорю, он просто твои мысли прочитал. Но… с того дня Женя перестал бояться оставаться дома один, а впоследствии действительно с отличием окончил Ленинградское мореходное училище. Тогда же, предсказав будущую профессию, Мессинг оговорился: “Дальше я тебе ничего не скажу”. Потом мы узнали, почему. После мореходки и буквально нескольких лет удачной работы штурманом на корабле жизнь сына сложилась очень неудачно, а в 45 лет он умер. Конечно, всего этого Вольф Григорьевич не мог сказать мальчику… Он подарил ему свою фотографию с магической подписью: “Женя! Мысленно я всегда с тобой!” Сын всегда возил эту фотографию с собой, и только после его смерти я забрала снимок.

Однажды Мессинг увидел у нас маленький сувенирный тульский самоварчик и очень им восхищался. Я подарила ему этот самовар».