Читать книгу - "Иосиф Григулевич. Разведчик, "которому повезло" - Нил Никандров"

В декабре 1943-го — январе 1944 года режим запретил деятельность политических партий, закрыл многие газеты, симпатизировавшие союзникам: «Эль Мундо», «Ла Вангуардиа», «Ла Ора». Возобновилась охота «Сексьон эспесиаль» за деятелями компартии. Их без суда и следствия отправляли в концентрационные лагеря в Неукен и Рио-Гальегос. Была приостановлена деятельность организации «Свободная Франция». Для создания видимости «беспристрастности» были распущены некоторые националистические организации, осуждены арестованные с поличным нацистские агенты. Влиятельной политической фигурой стал полковник Хуан Перон, поклонник Бенито Муссолини. «Деполитизация профсоюзов, достижение социальной гармонии между хозяевами и рабочими, повышение роли государства в построении идеального общества» — все это в устах Перона звучало многообещающе. Подобных речей «в исполнении» военных в Аргентине еще не слышали. Оппозиция на время словно онемела. Потом раздалась критика: «Перон — это ловкач, последователь Макиавелли, последняя ставка военной элиты, которая старается удержаться у власти».

На разгульную ночную жизнь Буэнос-Айреса тоже были наложены ограничения. Режим решил бороться за соблюдение религиозных и моральных норм. Владельцы кинозалов, театров и кабаре были уведомлены: никаких представлений, могущих негативно сказаться на нравственности граждан! Погасли зазывные огни над дансингами — «taxi-dance» — в припортовой зоне. А ведь еще совсем недавно их были сотни с интригующими названиями.

В конце февраля 1944 года в Аргентине вновь сменилась власть. У государственного руля встал очередной поклонник нацистов — генерал Эдельмиро Фаррель. Но у него выхода не было. Под давлением США и союзников Аргентине пришлось «вступить в войну» с Германией, которая была объявлена 27 марта 1945 года, за несколько недель до падения гитлеровского режима. Предварительно немецкую сторону предупредили, что шаг этот вынужденный и что Аргентина после войны будет оставаться для нацистов надежным убежищем. И в самом деле, со второй половины 40-х годов в Аргентину стали прибывать по «тайным тропам» сотни гитлеровских преступников. Операция осуществлялась людьми Гиммлера и реакционными кругами Ватикана и впоследствии стала известна под названием «Одесса»…

* * *

Где-то с середины 1943 года члены разведывательной сети «Артура» все чаще фиксировали растущее внимание к себе со стороны «конкурентов» и полицейских органов. Первый серьезный сигнал поступил из Чили. Один из контактов «Алекса» занимал ответственную должность в Кабинете идентификации криминальной полиции. В его функции входила выдача документов (метрик, брачных свидетельств, удостоверений личности, паспортов). Чилиец вовремя предупредил «Алекса» о том, что контрразведывательный Департамент-50 вышел на его почтовый ящик — Елену Флорес. Ее адрес иногда использовал «Артур». Елену посетили агенты, но хозяйка, которую оповестили об опасности, держалась стойко и ничего «полезного» гостям не сообщила.

* * *

Чилийский филиал привлек внимание спецслужб еще в одном случае. «Виновником» этого стал кубинский посол в Чили Энрике Писси де Поррас. В качестве полезного контакта его рекомендовал «Алексу» в конце 1943 года редактор газеты «Эль Сигло» Рикардо Фонсека. Кубинец представлял правительство Фульхенсио Батисты, который в ту эпоху считался убежденным демократом и был главной опорой Вашингтона в Карибском регионе. До прихода в дипломатию Писси долгие годы работал журналистом, был цепким и наблюдательным человеком и потому быстро «раскусил» «Алекса», посчитав, что своей коммерсантской деятельностью тот прикрывает «секретную работу» в Коминтерне.

Кубинский посол был убежденным сторонником Объединенных наций, восхищался стойкостью Красной Армии и охотно, «на дружеской основе», выполнял просьбы Леополь-до. Его доверие к кубинскому послу было столь велико, что, получив задание «Артура» о подборе человека для отправки в Турцию, «Алекс» решил, что лучше Писси никто с этой сложной миссией не справится.

Получить это назначение можно было только с помощью Батисты. Поэтому Писси направил президенту подробное письмо о «несколько неожиданной» просьбе «коммунистического представителя» в Сантьяго и выразил готовность поехать в Анкару. Во время очередной встречи с послом США на Кубе Браденом Батиста упомянул о «ходатайстве» коммунистов. В тот же день посол пересказал разговор с Батистой резиденту Гувера в Гаване. О странном обращении Писси де Порраса через день стало известно в Вашингтоне, откуда в резидентуру ФБР в Сантьяго-де-Чили было направлено задание: установить «эмиссара Коминтерна» и приступить к его оперативному изучению.

Ответа в отношении командировки в Анкару Писси так и не получил. К счастью для «Алекса», вскоре на Кубе изменилась власть, посол подал в отставку и выехал на родину.

На этом и завершилась «турецкая операция» «Алекса». Свои контакты с посольством Кубы он тем не менее не прервал, организуя через «соотечественников» получение товарных партий табака и рома «баккарди». О спекулятивных сделках кубинских дипломатов в Сантьяго знали многие, но они честно делились доходами с чилийскими таможенниками, и потому выгодный бизнес процветал до конца войны.

* * *

«Артур» не оставил без внимания тревожные сигналы. Тщательная проверка показала, что это не было результатом предательства. Все объяснялось прозаичнее: при подборе агентуры американцы планомерно «прочесывали» коммунистические партии и связанные с ними организации, в которых «Артур» и «Алекс» в основном черпали кадры для своей сети. Поэтому время от времени американские разведчики «цепляли» их людей. Особенно часто это происходило в Чили, и потому Иосиф рекомендовал Леопольдо свернуть «уязвимые» с точки зрения безопасности дела. В первую очередь это касалось «Рынка»: «Фабрика паспортов» требовала больших денежных затрат, из-за которых резидентура стала снова обрастать долгами. «Артур» предложил своему помощнику обратиться к Гало Гонсалесу. Может быть, партия возьмет «Рынок» на свое содержание. С ответом Гало не задержался: деньги у партии были.

* * *

Как говорилось выше, компартия Чили по рекомендации «Артура» организовала контрразведывательную «группу Кирберга». Иосиф настаивал на том, чтобы ее деятельность строилась на строго конспиративной основе. Однако американцы узнали о существовании этого аппарата и обратились к Контрерасу Лабарке с традиционной просьбой о «подключении» ее к «совместной работе» по нацистам.

Разведывательные группы, возглавляемые Кирбергом, Фрадесом, Солимано и другими, стали получать задания американской спецслужбы. Работа, по чилийским понятиям, хорошо оплачивалась, возмещались все оперативные расходы. Проявленная инициатива поощрялась денежными премиями. Связной КПЧ Герман Амиот регулярно встречался с представителями спецслужбы США, координируя осуществление операций, которых становилось все больше. Во время визитов на территорию посольства и консульства США он не раз сталкивался с товарищами по партии, которые не имели полномочий на контакты с американскими дипломатами. К «сигналам» Амиота Контрерас Лабарка относился спокойно: мало ли по каким частным делам члены партии ходят в посольство. Однако Гало фиксировал в своих бумагах имена партийцев, которые излишне «увлеклись» американцами. Сведения о них «Алекс» переправлял «Артуру». Среди «увлеченных» значился и Энрике Кирберг.