Читать книгу - "Дело всей жизни. Неопубликованное - Александр Василевский"

Павел Семенович Рыбалко, впоследствии маршал бронетанковых войск, прошел чрезвычайно интересный жизненный путь. Сын рабочего, он участвовал в первой мировой и в гражданской войнах, сражался против интервентов, а также петлюровцев, деникинцев, бандитов. Был комиссаром бригады. Разносторонне образованный в военном отношении, он сразу же выдвинулся как незаурядный военачальник. Был военным атташе СССР в ряде стран, читал лекции в военных учебных заведениях. С весны 1942 года он стал командующим танковыми армиями, с триумфом освобождавшими Украину, Польшу, Чехословакию и участвовавшими в Берлинской операции. После Великой Отечественной войны до самой смерти в 1948 году он руководил бронетанковыми и механизированными войсками Советских Вооруженных Сил.

Уже вечером 18 января вместе с командованием Воронежского фронта мы направили Верховному Главнокомандующему план новой, Воронежско-Касторненской наступательной операции^[44]. Он предусматривал: ударами по сходящимся направлениям с севера и юга по флангам 2-й немецкой армии окружить и уничтожить ее основные силы, освободить район Воронежа, Касторной и открыть важные железнодорожные участки Воронеж – Касторное и Елец – Касторное. Основные удары при этом предлагалось нанести на Касторное: с юга, из района Роговатое – Погорелое в междуречье Потудани, Оскола и Девицы, 40-й армией Воронежского фронта, усиленной 4-м танковым корпусом; с севера, из района юго-восточнее Ливен в междуречье Кшени и Олыма, 13-й армией Брянского фронта. Обе армии, соединившись у Касторного, должны были завершить окружение 2-й немецкой армии, ликвидировать Воронежский выступ и одновременным выдвижением части сил на реку Тим обеспечить успех операции с запада. 38-я и 60-я армии Воронежского фронта, стоявшие прямо перед фронтом, ударами с востока должны были расчленить окруженную группировку врага на отдельные части. Успешное завершение этой операции позволило бы в дальнейшем нанести удары на курском направлении по стыку центральной и южной стратегических группировок противника, и на харьковском направлении, прежде чем гитлеровцы сумели бы сосредоточить в районе Харькова резервы. Из сил, предназначавшихся для проведения Острогожско-Россошанской операции, у нас оказались неиспользованными 3 стрелковые дивизии, 3 лыжные бригады и 4-й танковый корпус. Для проведения Воронежско-Касторненской операции мы просили Ставку усилить Воронежский фронт одной артдивизией, двумя полками М-13, двумя танковыми полками КВ для 38-й армии и 90 танками для восстановления танковых бригад (в том числе 40 Т-34). Мы докладывали Верховному, что мы уже приступили к подготовке операции и намечаем ее на 23 января. 19 января Ставка утвердила наш план.

20 января в штабе Воронежского фронта, в Боброве, мы все обстоятельно обсудили с командующим войсками Брянского фронта генерал-полковником М. А. Рейтером и командующим 13-й армией генерал-майором Н. П. Пуховым.

Николая Павловича Пухова я знал давно, по совместной учебе в 1926 году в Высшей стрелковой школе. Мы учились в одной группе на отделении командиров полков и даже жили в одной комнате. Пухов прибыл в школу с должности командира Омского стрелкового полка. В нем сразу чувствовался хорошо образованный, культурный человек. Он оказался прекрасной души человеком, и мы очень быстро подружились. Превосходный полковой командир, учитель до военной службы, Пухов и в армии очень серьезно занимался проблемой воспитания, прекрасно знал методику педагогики. Не забывал он об этом искусстве и в суровые годы войны.

Некоторый боевой опыт, приобретенный еще в годы Первой мировой войны, командование полком и работа в военно-учебных заведениях Красной Армии выработали из Пухова, при его исключительных индивидуальных способностях, отменного военачальника, великолепно справлявшегося с командованием армией на протяжении всей Великой Отечественной войны и в любой боевой обстановке. Помню, как-то Н. Ф. Ватутин (довольно сдержанный в оценках своих подчиненных) на мой вопрос (если не ошибаюсь, в январе 1944 года), как идут дела в армии Н. П. Пухова, ответил: «Армии, возглавляемой генералом Пуховым, даже под 13-м номером везет. Правда, постоянный успех этой армии говорит о том, что, кроме «везения», у руководящего состава армии, и, прежде всего, у ее командарма, есть еще и немалое умение бить врага в любых условиях. Хотелось бы иметь побольше таких командармов…»

На встрече в штабе Воронежского фронта 20 января я дал М. А. Рейтеру и Н. П. Пухову задания по участию их войск в Воронежеко-Касторненской операции. 21 января мы представили в Ставку последние уточнения по операции. В них предусматривалось по завершении операции к 30 января развернуть на реке Оскол, от Старого Оскола до Уразово, основные силы фронта и нанести ими 3 удара по сходящимся направлениям на Харьков. Армии правого крыла фронта с реки Тим должны были нанести удар на Курск, обеспечивая проведение Харьковской операции с севера. Ставка согласилась с нами. 40-я армия с 21 января, одновременно с ликвидацией врага, окруженного в районе Острогожска и Алексеевки, начала производить перегруппировку войск для проведения новой операции. 3-я танковая армия, занятая в то время ликвидацией россошанской группировки противника, также приступила к перегруппировке.

Воронежско-Касторненская операция началась 24 января переходом в наступление 40-й армии К. С. Москаленко. На следующий день 60-я армия И. Д. Черняховского выбила фашистов из правобережных кварталов Воронежа и полностью освободила город.

За действиями этой армии я следил с повышенным интересом. И. Д. Черняховский только что был не без моего участия назначен на должность командарма, и я, естественно, хотел знать, как он себя чувствует в этой роли. И. Д. Черняховский был вполне подготовленным военачальником, с развитой военной смекалкой и, командуя дивизией, показал себя с самой лучшей стороны. Но армия есть армия, и требования к ее командующему неизмеримо выше, чем к командиру дивизии. Заехав на командный пункт армии, я, к удивлению, застал его в необычном состоянии. Я знал его всегда энергичным, подвижным, волевым, а изредка даже немного заносчивым, а тут увидел его как-то растерянно сидевшим за столом над картой и, мне показалось, даже вспотевшим. Он обрадовался, увидев меня, быстро встал и пошел навстречу со словами:

– Товарищ генерал армии! Это вы во всем виноваты. У меня здесь ничего не получается. Верните меня обратно в дивизию!

И. Д. Черняховскому не хватало опыта для руководства войсками такого крупного объединения, как армия, и на первых порах он подрастерялся. Пришлось побыть с ним, практически помочь ему; он успокоился, обрел уверенность, в его действиях появилась четкость и твердость. А затем он поразительно быстро освоил все основные «секреты» руководства армией; его военный талант не мог долго оставаться скованным…

25 января перешла в наступление 38-я армия Н. Е. Чибисова и 26–13-я Н. П. Пухова. Несмотря на сильный мороз и метель, наступавшие, хотя и с некоторыми задержками, стремительно продвигались вперед. Вечером 26 января в очередном телефонном разговоре с Верховным Главнокомандующим, в связи с успешным развитием операции, было принято решение о ходе наступления после взятия Касторного, по которому левое крыло Брянского фронта ударом на Колпны, Малоархангельск и далее, на Фатеж должно было не позволить противнику закрепиться на реке Тим, и, тем самым, обеспечить с севера успешное выполнение задач Воронежским фронтом. Правое крыло Воронежского фронта после взятия Касторного должно развивать наступление на Курск и овладеть им.