Читать книгу - "Переулок Мидак - Нагиб Махфуз"

славными качествами являются божественная мудрость и милосердие. Если бы я видел в потере детей заслуженное мной наказание, или обнаружил, что за их мёртвыми телами скрывается достойное возмездие, то согласился бы с этим и сдержался. Но всё равно душа моя оставалась бы подавленной, а в глазах стояли слёзы. Возможно, моё разбитое сердце кричало бы, что невинный ребёнок умер за грехи слабого взрослого, где же тут прощение и милосердие?!Где же в этой трагедии обнаружить мудрость, добро и радость?!

Его мнение вызвало многочисленные возражения: некоторые придерживались буквального текста Корана, другие же — толкований к нему. Отдельные гости относили месть к милости. Среди них многие были более сведущими и начитанными, чем господин Ридван, однако он сам не был готов к спорам. Он просто был открыт на выражение радости и любви в своём сердце, и невинно, по-детски улыбался с разрумянившимся лицом и блестящими глазами. Растроганным от любви голосом, словно ведя тайную беседу с возлюбленной, он сказал:

— Простите меня, господа, но я люблю жизнь, люблю и самого себя. Это частица сердца всего человечества, пульс жизни, порождение самого Создателя неизбежного конца, испытание божественной мудростью. Я люблю всех людей, даже безобразных преступников. Разве они не знаменуют собой болезненные страдания жизни в стремлении к совершенству?… Разве они — не мрак самой тёмной части ночи, встречающийся с блеском и красотой добра? Позвольте мне раскрыть вам одну потаённую тайну — знаете ли вы, что побудило меня совершить паломничество в этом году?

На миг господин Аль-Хусейни замолчал, и его ясные глаза сияли ликующим светом. И отвечая на знак вопроса застывший в их глазах, сказал:

— Не отрицаю, что совершить хадж было моим давним желанием, к которому так стремилось моё сердце, однако по воле Аллаха я откладывал его год за годом, пока не понял томление любящего по любимому им. Томление в поклонении Господу подобно совершению самого поклонения. Затем в нашем переулке случилось то, о чём вы все знаете: шайтан поймал в свои сети двух мужчин и одну девушку из числа наших соседей. Мужчин он заставил ограбить гробницу и покинул их в тюрьме. А девушку заманил в яму страстей и погрузил в тину порока. Это сотрясло моё сердце до основания. Не скрою от вас, господа, что внутри я испытываю чувство вины, на мне лежит грех за то, что один из тех двоих собирал крошки, и тем питался. Он разграбил могилу в надежде найти среди гнилых костей хороший кусок, словно бродячая собака, что добывает себе пропитание из кучи мусора. Я вспомнил благодаря его голоду о своём полном теле и румяном лице, меня охватил стыд и я прослезился и сказал, отчитывая и питая отвращение к самому себе: Что я сделал — ведь Аллах наделил мебя многими благами — для того, чтобы предотвратить его несчастье или хотя бы смягчить его? Неужели я позволю шайтану играть с моими соседями словно с игрушкой, а я так и останусь стоять в замешательстве в своём радостном покое? Может ли добрый человек стать по незнанию приспешником шайтана? Моя мучающаяся совесть откровенно сказала мне откликнуться на старый призыв и отправиться в страну покаяния, чтобы молить о прощении, пока сам Аллах не захочет, чтобы я вернулся с чистым сердцем. Своим сердцем, языком и руками я буду творить добро на просторах царства Божья…

Братья с искренней теплотой прочли молитву, благословляя его, а затем весело продолжили беседу.

* * *

Выйдя из дома, господин Ридван непременно хотел зайти в кафе Кирши, чтобы попрощаться. Подле него расположились учитель Кирша, дядюшка Камил, Шейх Дервиш, Аббас Ал-Хулв и Хусейн Кирша. Пришла сюда и пекарша Хуснийя — она поцеловала его руку, прося отдать дань уважения святым местам. Господин Ридван заговорил, обращаясь ко всем:

— Хадж является обязанностью для тех, кто может себе позволить совершить его как ради себя, так и ради тех из близких, кто не в силах это сделать.

Дядюшка Камил своим детским голосом заявил:

— Пусть с вами будут мир и безопасность в пути. Может быть, вы не забудете привезти для нас чётки из Светозарной Медины…

Господин Ридван улыбнулся:

— Я никогда не буду как тот, кто подарил вам саван, а потом просто посмеялся над вами.

Дядюшка Камил рассмеялся — он бы вернулся к этой старой теме, если бы не заметил угрюмого лица Аббаса Ал-Хулва, и не сдержался. Господин Ридван нарочно поднял эту тему в разговоре, чтобы мягко перейти к страдальцу-Аббасу. Он повернулся к нему и по-доброму заговорил:

— Аббас, выслушай меня, как следует парню, ум и доброту которого готовы подтвердить все жители переулка: возвращайся в Телль Аль-Кабир при первой же возможности, даже сегодня, если ты слушаешься меня и повинуешься. Выполняй любое порученное тебе там задание, копи деньги, чтобы начать новую жизнь с Божьей помощью. Смотри не загружай себе голову и не принимай всерьёз отчаяние и гнев. Не считай, что злой рок, что преследует тебя — это предрешённый конец. Тебе всего лишь слегка за двадцать, и тебе ещё повстречается боль в жизни — как и любому человеку в жизни. Ты преодолеешь это, как ребёнок, что переболел зубной болью или корью, и потом понял. Если проявишь смелость и стойкость, то будешь достойным мужчиной. Ты ещё будешь вспоминать об этом с улыбкой победителя и утешением верующего. Вперёд, вооружись терпением и прибеги к помощи веры. Зарабатывай себе на жизнь и наслаждайся радостью верующего, который знает, что Аллах избрал его из числа своих угодников в помощь страждущим.

Аббас не ответил ему, но когда заметил, что господин Аль-Хусейни не сводит с него глаз, выдавил из себя улыбку довольства и смирения, и почти бессознательно промямлил:

— Всё пройдёт, как будто и не было никогда!

Господин Ридван тоже улыбнулся и повернулся в сторону Хусейна Кирши:

— Приветствую самого разумного парня нашего переулка!… Я буду просить Аллаха направить тебя туда, где сбудутся твои молитвы. С Божьей помощью я увижу тебя на месте отца, как он сам того желает, когда вернусь сюда. Его желания — благо для тебя, и благо для нового, маленького «учителя» Кирши.

Тут Шейх Дервиш прервал своё молчание и сказал, потупив взор:

— Господин Ридван, вспомни обо мне, когда наденешь одежду паломника,