Читать книгу - "Трагедия 1941 года - Арсен Мартиросян"

Не следует сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что в первые дни войны Тимошенко инициативно стал нарываться на отставку, фактически хамя Сталину в телефонных разговорах. Жуков же вообще впал в слезную истерику, когда во время бурного разговора в Генштабе Сталин жестко поставил вопрос о том, что же на самом-то деле происходит с нашими войсками. К тому же с первых же дней войны Генеральный штаб под «славным руководством» Жукова вообще потерял управление и связь с войсками, и по большей-то части не знал, что конкретно творится на фронтах. Подобное положение, естественно, никак не могло устроить Сталина.

Вот потому-то он и уединился на пару дней, чтобы разработать новую систему управления государством в создавшейся критической обстановке. В результате было разработано положение о Государственном Комитете Обороны, которое уже 30 июня 1941 г. было опубликовано в «Ведомостях Верховного Совета СССР»! А до этого, 29 июня 1941 г., Сталин завершил разработку и подписал директиву Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей (о развертывании партизанского движения). Надеюсь, хоть теперь-то стало понятно, куда и, главное, зачем он пропал на двое суток?! Тем более что в действительности он никуда не пропадал. Дело в том, что 29 июня 1941 г. он дважды посещал наркомат обороны и Генеральный штаб, где у него произошел еще один резкий разговор с Тимошенко и особенно Жуковым. Сталин требовал от них внятного ответа на вопрос, что же в действительности происходит с нашей армией, особенно с ее группировкой в приграничных округах. Но, увы, оба крутолобых и крутозвездных ничего вразумительного промямлить не могли.

Так что о какой прострации Сталина и тем более его попытке укрыться на даче может идти речь, если его могучий интеллект талантливого стратега и организатора политической борьбы был направлен в эти два дня на решение самой главной в тот момент задачи — организации наиболее эффективной системы руководства обороной и отпора врагу?!

Естественно, возникает вопрос: а зачем уже после убийства Сталина его бывшим соратникам понадобилось столь нагло лгать и распространять невероятной подлости миф о некоей прострации Сталина в первые дни войны, вследствие которой он чуть ли не со страху уединился на даче?! Да по очень простой причине. Смолчав, когда Хрущев убил Сталина, а затем и Берия, поддержав Хрущева в его злобной клевете во время XX съезда КПСС, свалив на Сталина всю ответственность за трагедию 22 июня 1941 г., круто повязанные соучастием в этих злодеяниях «кристально» подлые «соратники» отрезали себе все пути возврата к Истине. И потому вынуждены были, просто обязаны были лгать, лгать и еще раз лгать. До последнего вздоха лгали, лгали и лгали, дуря весь народ. Ведь им же надо было показать, что не Сталин, по их версии «плохой» да «дурной на голову», а они, «кристально» подлые мерзавцы, спасли страну, заставив Сталина вернуться к активной работе! А в действительности же ни один из членов Политбюро не ездил к Сталину на дачу, дабы упрашивать его вернуться к кормилу власти. Потому что 30 июня Сталин сам созвал заседание Политбюро у себя на даче, во время которого и было принято решение о создании Государственного Комитета Обороны^[100].

Но Сталин не зря называл их никчемными котятами, которые ничему не хотят учиться. Так оно и вышло. Ведь даже солгать-то по-умному, мерзавцы, и то не могли. К примеру, даже в изложении одного из самых изощренно лживых членов Политбюро А. И. Микояна, более известного «способностью пройти от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича», в истории с этими двумя днями Сталин выглядит совершенно спокойным, рассудительным, адекватно воспринимающим обстановку, нормально ведущим полемику и соглашающимся с трезвыми рекомендациями. Чтобы не быть голословным, сразу же сошлюсь на архивные данные. Диктовка А. Микояна. РЦХИДНИ. Ф. 84. Оп. 3. Ед. Хр. 123. Д. 121. Л. 80–81. Но там нет даже и тени намека на прострацию! Даже в изложении Микояна! И знаете почему?! Да потому, что отличавшийся способностью пройти сухим между струйками дождя Анастас Иванович на этот раз перехитрил самого себя — ведь он же описал заседание Политбюро 30 июня 1941 г., которое Сталин сам и созвал у себя на даче!

А что касается того, почему не Сталин, а Молотов в 12.00 22 июня 1941 г. выступил по радио, то пора уже всем понять, что это высшая политика. Понимая всю иллюзорность возможности возврата к статус-кво по состоянию на 4.00 утра 22 июня, Сталин тем не менее зарезервировал для себя возможность такого возврата. В высшей политике всегда так делается. Неужели никто ни разу не обращал внимания на то, как действует президент?! Всегда оставляет себе возможность дать задний ход, чтобы в случае чего виноватыми оказались «бояре». Это обычная, испокон веку существующая политическая практика. И не только в нашей стране, а во всем мире. Однако мало кому известно, что произошло до выступления Молотова. Точнее, знают только одну часть.

В последнее время более или менее уважительно заговорили о заслугах Русской Православной Церкви в войне, о её вкладе в Великую Победу. Слава Богу, что это так. Хотя и во времена Сталина заслуги РПЦ и её вклад в нашу Победу не замалчивались. Теперь все знают, что Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) обратился к русскому народу 22 июня 1941 г., в День Всех Святых, в земле Российской просиявших. Эту часть данного факта теперь знают очень многие. Но практически мало кому известно, если вообще известно, что с этим обращением Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) обратился сразу же после утренней службы. Более того. Никто никогда не обращал внимания в этой связи на то, что он собственноручно написал и собственноручно же отпечатал это обращение, которое потом зачитал перед прихожанами с амвона после утренней литургии. И уж тем более никто никогда не обращал внимания на то, что до 12.00 22 июня 1941 г. никто в стране, кроме, естественно, высшего руководства, не знал о начавшейся войне. Так вот и спрашивается, каким же образом Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) узнал о войне, успел собственноручно написать, да ещё и собственноручно, тыча одним пальцем, отпечатать это славное обращение?!

Ответ же один. Узнал он непосредственно от Сталина. А Иосиф Виссарионович умышленно ему сообщил. И знаете для чего?! А чтобы именно он, Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский), в судьбоносный для страны момент лично подвел черту под противостоянием государства и церкви, и, обозначив более понятную для всего народа религиозно-цивилизационную сущность нагрянувшей беды, инициировал бы необходимый для массированного отпора врагу исконно русский патриотизм! Причем, хочу отметить это особо, не только в этническом смысле. За рубежом нашу страну, при всей ее многонациональности, всегда называют Россией. И любых представителей нашей страны — русскими. Так вот вопрос тогда стоял именно о всеобщем, общероссийском патриотизме при естественно главенствующей роли русского патриотизма. Только после такого обращения Сергия у Сталина появились основание и возможность произнести в речи от 3 июля 1941 г. знаменитые слова — «Братья и Сестры!». Более того. Только после этого выступления Сергия у него появился реальный шанс рассчитывать на то, что его обращение от 3 июля 1941 г. и особенно те проникновенные слова — «Братья и Сестры!» — будут правильно поняты народом! Так оно и произошло!