Читать книгу - "История жены - Мэрилин Ялом"

Самое время нашим женщинам начать вести более спокойную жизнь и отдалиться от того, что сегодня называют «прогрессом», это отнимает их время и занимает их мысли, не позволяя подумать о здоровье и душевном спокойствии. В наших домах должно быть больше покоя, и наши жены не должны вовлекаться в лихорадочную гонку и очаровываться ложными амбициями и глупыми идеями о том, чего ждет от них мир.

Прибавьте сюда размышления о женском наемном труде, и все эти же аргументы вы сможете найти в речах современных консерваторов. Да, мы согласны, что пора бы женщинам начать вести более спокойную жизнь. К сожалению, большинство женщин сегодня не могут позволить себе быть домохозяйками, даже если хотят этого, и мало существует альтернатив тому, чтобы работать сорок часов в неделю вне дома плюс двадцать часов посвящать домашнему хозяйству. Большинство мужей по-прежнему не занимаются домашним хозяйством наравне со своими женами, большинство семей не могут позволить себе оплачивать услуги помощника по хозяйству, а общественных услуг, которые помогли бы сделать быт семьи менее стрессовым, существует не так много. Если верить газетным материалам столетней давности, тогда многие женщины из среднего класса, которые могли оставить домашние дела на попечении слуг, предпочитали суету внешнего мира размеренности домашней готовки и уборки, не принимая во внимание то, как это скажется на их семьях и душевном спокойствии.

Пока консервативные авторы в 1880–1890‐е годы критиковали неугомонных новых женщин, отказывающихся поддерживать домашний уют, прогрессивные мыслители и активисты отстаивали право отвергать устоявшиеся гендерные роли и боролись за бóльшую независимость. Они подчеркивали, что женщине необходимо иметь возможность зарабатывать себе на жизнь, и преподносили женский труд не как угрозу браку, а как возможность покончить с разлагающей женщину практикой «брачного рынка»^[413]. В известнейшем труде «Теория праздного класса» (1899) экономист Торстейн Веблен рисовал неутешительный портрет замужней женщины из среднего класса, для которой отсутствие работы было свидетельством высокого социального статуса ее мужа. Веблен ввел понятие «демонстративное потребление», для того чтобы описать эпоху консюмеризма, в которой жена воспринималась как покупательница предметов домашнего хозяйства и личного обихода, потребных только для того, чтобы продемонстрировать обеспеченность семьи.

Одним из самых проницательных авторов, проблематизировавших положение замужней женщины в капиталистической Америке, была Шарлотта Перкинс Гилман. В революционном труде «Женщины и экономика» (1898) она писала, что главная причина второстепенного положения женщин – их финансовая зависимость от мужчин; в этом она на полвека опередила Симону де Бовуар. Гилман понимала, что та экономическая реформа, о которой она говорит, уже совершается на ее глазах, и ставила перед собой задачу не только проанализировать происходящие перемены, но и стимулировать их.

Согласно дарвинистским представлениям Гилман, женский исход из дома был естественным следствием индустриализации XIX века: в сельском хозяйстве женщин заменяли машины, и у них больше не было необходимости все свое время посвящать домохозяйству^[414]. Работа вне дома представлялась ей тем, что освобождает женщину, расширяет ее горизонты и позволяет занять равное с мужчиной положение. Гилман не выступала против брака – только против такого брака, который ограничивал и принижал женщин. Она писала, что в традиционном браке «женщину ограничивает дом, а мужчину ограничивает женщина»^[415].

Гилман признавала, что женский домашний труд «обладает настоящей экономической ценностью», поскольку «он позволяет мужчинам приумножать свои богатства с большей эффективностью». Однако экономическая значимость такого труда не признавалась обществом, и он не вознаграждался. «Женщины, которые больше всех трудятся, получают меньше денег, а те, у кого больше денег, трудятся меньше»^[416]. Она не предлагала платить женщинам за работу по дому и уход за детьми, будь это плата в форме ежемесячного содержания, которое давал муж, или правительственной выплаты за каждого ребенка, как в некоторых европейских странах, но считала, что женщинам нужно самим добиваться экономической независимости.

Хотя Гилман делала акцент на экономической составляющей женской независимости, она также разделяла взгляды, которые высказала ее предшественница Эбба Гулд Вулсон: женщина имеет право жить полной жизнью вне заранее определенной роли. Для нее работа была еще и средством самореализации: «созидательный труд не только приносит глубокое удовлетворение, он также необходим для здорового развития личности. За малым исключением, современные девушки проявляют тягу к такой форме самовыражения»^[417]. Современная женщина, утверждающая свое право на индивидуальность, с неизбежностью вырастала из старой уравнивающей модели брака.

В разделении труда Гилман видела благо для семьи. По ее мнению, не всякая женщина должна была совмещать роли поварихи, уборщицы и няни. Вместо этого, по мере притока женщин на рабочие места, многие традиционные обязанности по домашнему хозяйству можно будет делегировать специальным работникам. И здесь Гилман смотрит далеко в будущее, воображая многоквартирные дома для семейных женщин-профессионалок, где уборкой занимались бы специальные службы, где были бы оборудованы общие столовые, «зимний сад, ясли и детский сад, где дети находились бы под присмотром обученных медсестер и учительниц»^[418]. О да, работающие матери тогда, как и теперь, должно быть, мечтали жить в подобных домах.

Гилман была одновременно тонким исследователем общества и визионером-утопистом. В 1903 году она говорила публике: «У нас будут более счастливые браки, более счастливые дома, более счастливые мужчины и женщины, когда люди обоих полов поймут, что они прежде всего люди и что перед человечеством стоят более серьезные задачи, нежели удовлетворение своих желаний или налаживание семейных отношений»^[419].

Жизнь Гилман демонстрирует, как идеальные представления расходятся с действительностью. Она дважды была в браке. Ее первым мужем был художник Чарльз Уолтер Стетсон, она вышла за него замуж в 1884 году в возрасте двадцати четырех лет. Через год она родила дочь, Кэтрин, и это событие одновременно вызвало у нее сильную радость и глубокое отчаяние. Это было больше чем обычная послеродовая депрессия – Гилман только и делала, что плакала, испытывала постоянную усталость и в итоге оказалась на грани психоза. Невролог С. Вир Митчелл прописал ей постельный режим и запретил заниматься интеллектуальным трудом, но это только ухудшило ее состояние. В автобиографическом рассказе «Желтые обои» (1892) она объясняла свою депрессию желанием убежать от брака и материнства, которое растравили своим покровительственным отношением мужчины^[420]. В конце концов она развелась с мужем, но в 1900 году вновь вышла замуж, на этот раз за своего кузена, юриста Джорджа Хоутона Гилмана. Этот брак оказался более удачным, потому что муж не препятствовал Гилман в занятиях литературой и в чтении лекций.