Читать книгу - "Неизвестный Киров - Алла Кирилина"

Кочнев: Надо Николаева предупредить, чтобы он над собой хорошо работал. Иначе… он сможет натворить много ошибок. Решение комиссии по чистке: считать проверенным»^[457].

В период прохождения этой второй чистки Николаев уже работал в Институте истории ВКП(б). Приказом за № 74 директора института Отто Августовича Лидака с 16 октября 1933 года Леонид Васильевич, Николаев был зачислен в штат на должность инструктора истпарткомиссии.

Каким же образом оказался Николаев в институте?

14 октября 1933 года культпропотдел Ленинградского обкома ВКП(б) направляет директору института следующую депешу:

«Тов. Лидак! Сектор кадров направляет Николаева по договоренности для использования по должности.

Зав. сектором культкадров. (Подпись неразборчива)».

На обороте этого документа имеется такой текст:

«Тов. Хайкина. Прошу откомандировать тов. Николаева для работы в качестве инструктора.

15/Х. Лидак»^[458]

Это было последнее место работы Николаева. Судя по документам, к нему не было никаких претензий по работе. Он пытался повысить свой профессиональный уровень. Поступил учиться в Коммунистический университет. Увеличилась семья. Появился второй сын. Мильда Драуле с чисто технической работы в обкоме ВКП(б) (а она начала здесь работать в 1930 году, сначала учетчиком в секторе статистики, а затем — техническим секретарем сектора кадров легкой промышленности) перешла на работу в Управление уполномоченного наркомата тяжелой промышленности.

Это случилось летом 1933 года. В приказе по Управлению говорилось: «Зачислить временно в счет имеющихся вакансий инспектором учраспреда Драуле М. П. с окладом 250 руб. до окончания срока партмобилизации т. Смирновой».

С ноября 1933 года М. П. Драуле уже назначается инспектором управления по кадрам с окладом 275 рублей. А эти должности были отнюдь не технические^[459].

Кто рекомендовал Драуле? Почему ей пришлось так быстро уйти из аппарата обкома на должность фактически занятую, ибо партмобилизация Смирновой была рассчитана на 4 месяца. Полагаю, что рекомендовать Драуле мог Георгий Иванович Пылаев — уполномоченный наркомата тяжелой промышленности по Ленинграду и области, один из друзей Кирова. Быстрота перемещения Драуле из обкома ВКП(б) в Управление наркомата тяжелой промышленности по Ленинграду пока остается необъяснимой. Можно только высказать предположение: вероятно, ее пришлось срочно перевести в связи с появившимися слухами о ней и Кирове.

Как бы то ни было, семейные обстоятельства складывались у Николаева не лучшим образом. А тут еще и на работе — новый конфликт. На этот раз с партийной организацией института. Весной 1934 года проводилась партийная мобилизация на транспорт. Выбор парткома института пал на Николаева. Он категорически отказался. Тогда партком исключил его из рядов ВКП(б) с формулировкой: «За отказ подчиниться партдисциплине, обывательское реагирование на посылку по партмобилизации (склочные обвинения ряда руководящих работников-партийцев)».

3 апреля 1934 года был издан приказ № 11 директора института Лидака, согласно которому: «Николаева Леонида Васильевича в связи с исключением из партии за отказ от парткомандировки освободить от работы инструктора сектора истпарткомиссии с исключением из штата Института, компенсировав его 2-х недельным выходным пособием». 8 апреля состоялось партийное собрание института. Оно подтвердило решение парткома.

Дважды — 29 апреля и 5 мая — состоялись заседания тройки по разбору конфликтных дел Смольнинского райкома ВКП(б). Выступая там, Николаев сказал: «Не пошел в райком по предложению (парткома института. — А.К.) сразу потому, что меня раньше забраковали. После я пошел к Золиной, заполнил анкету». Представители же парткома Абакумов, Ямпольская говорили, что «фактически т. Николаев не безработный, на транспорт идти отказался и если не нуждается, он найдет себе работу. В РК пошел после вынесенного решения парткома об исключении. Рассматривал посылку на транспорт, как наказание. Шло дело не о мобилизации, а об отказе».

В протоколе зафиксировано: «Николаев держит себя не выдержанно, угрожает парткому, склоняется к признанию своих ошибок».

Тройка постановила: «В виду признания допущенных ошибок — в партии восстановить. За недисциплинированность и обывательское отношение, допущенное Николаевым к партмобилизации — объявить строгий выговор с занесением в личное дело».

17 мая 1934 года бюро Смольнинского райкома ВКП(б) подтвердило это постановление.

5 июня и 3 августа 1934 года Николаев апеллирует в комиссию партийного контроля при Ленинградском обкоме ВКП(б). Он настаивает на снятии партийного взыскания и восстановлении на работе в Институте истории партии. Такую же просьбу он передал и Сергею Мироновичу Кирову^[460].

Предлагалась ли ему другая работа? Секретари райкомов партии Милославский и Смородин позднее, уже в декабре 1934 года, после гибели Кирова, утверждали, что «да». Ему предлагали пойти на производство, к станку. Это было для Николаева неприемлемо. Хотя он и имел рабочую профессию слесаря, но, увы, руки у него были отнюдь не «золотые». На рабочем месте он зарабатывал крайне мало (от 70 до 120 рублей). Зато вполне соответствовал должности учетчика, кладовщика, заведующего «красным уголком», архивариуса. В РКИ, обкоме ВКП(б), в Истпарте Николаев зарабатывал от 250 до 275 рублей в месяц. Много это или мало? Сравним с подлинником расчетной книжки Кирова, выданной 17 февраля 1930 года. Рабочее время не нормировано. Оплата труда из расчета: а) основной оклад — 150 руб.; б) надбавка за ненормированное рабочее время — 150 руб. (с января 1934 года Киров стал получать как секретарь ЦК ВКП(б) 500 руб.). Поэтому Николаев требовал не просто должности, а «руководящей». Другая работа ему была не нужна^[461].

Представьте себе человека с довольно приятным лицом, невысокого роста (150 см), узкоплечего, с короткими кривыми ногами, длинными руками, почти доходящими до колен. Человека крайне самолюбивого, эмоционального, честолюбивого, надменного, мстительного и даже злобного, как утверждали его родные, замкнутого и нервического.

Теперь вообразите этого маленького наполеончика без работы. Рядовую — ему не позволяет занять собственное «я», а руководящую — увы, больше не предлагают. Денег мало. Он вынужден жить на зарплату жены. Дома двое детей, теща, и куда бы он ни обращался за помощью, надеясь на справедливость, — всюду получал отказ. Конечному него был сложный и, судя по всему, трудный, неуживчивый характер. Но и в институте по отношению к нему явно была допущена социальная несправедливость. Белобилетника, освобожденного от службы в Красной Армии по физическим недостаткам, партком института мобилизует на транспорт, дирекция увольняет Николаева не потому, что он плохо работает, а потому, что отказался от «парткомандировки». Ему предлагается работа, но не престижная, да еще и с понижением в должности. К тому же появляются слухи, в которых имя его жены недвусмысленно связывается с именем Кирова. Соответствовали они действительности? Однозначно ответить на это трудно. Скорее «нет», чем «да». Но подобные слухи могли дойти до Николаева.