Читать книгу - ""Шпионы Ватикана..." О трагическом пути священников-миссионеров. Воспоминания Пьетро Леони, обзор материалов следственных дел - Пьетро Леони"

Воинствующие атеисты, ставшие «поборниками православия», с трудом находили в Закарпатье сторонников Московского Патриархата. В лагере на Воркуте оказалось много католических священников из Мукачева, Ужгорода или окрестных селений. Закарпатье невелико, но мучеников и исповедников веры хватало.

Священники рассказывали о поведении и кончине своего последнего епископа монсеньора Теодора Ромжи^[141]. Таким я знал его уже в «Руссикуме» — благочестивого, умного, энергичного и живого. Когда речь зашла о присоединении Закарпатья к Советскому Союзу, московские власти попытались склонить католического епископа подписать «прошение» Сталину о «помощи», для того и пригласили епископа на торжественный прием. Даже самый лицемерно-любезный отказ Москва сочла бы наглостью; епископ принял приглашение. После множества церемоний и знаков уважения ему подали на подпись подготовленную петицию генералиссимусу; монсеньор Теодор учтиво уклонился. Сначала он высказал свои сомнения по поводу воли Сталина относительно присоединения, его уверили, что Сталин безусловно за. «А если он за, — ответил епископ, — дело сделано, и моя скромная подпись не нужна».

«Просьбу» Закарпатья Москва, естественно, удовлетворила, что же до епископа, то большевики убедились, что имеют дело с крепким орешком, и решили его убрать. Осенью 1947 года, когда монсеньор Теодор отправился со своим секретарем в какой-то приход, на них наехал грузовик, и они перевернулись. Их подобрали и отвезли в больницу; мерзавцы надеялись на скорую смерть, но местный врач сделал все, чтобы спасти епископа от смерти, и ему это удалось. Тогда убийцы вмешались снова, они отстранили старый медицинский персонал и приставили к раненому своих людей, которые за несколько дней исполнили поручение — убили мученика за веру^[142].

Устранение пастыря развязало большевикам руки, и они продолжили начатое дело: разорили храмы и разогнали священников и монахов. Все пошло в пользу любимой «Церкви» воинствующих атеистов, «Церкви» патриарха Алексия. Не счесть было убийств, ссылок, арестов духовенства и верующих католиков. Священник-василианин рассказывал мне, как заперся он в своем монастыре в Малой Березне. Сперва органы пытались убедить монахов по доброй воле покинуть священное убежище: мол, монастырское здание нужно государству Отец-настоятель ответил, что без приказа об изгнании монахи не уйдут, да и пристроенная к монастырю церковь очень посещаема.

Тогда НКВД предложил компромисс: сократить монастырь до одной или двух комнат для настоятеля и, если не ошибаюсь, для его помощника, остальное помещение освободить в кратчайшие сроки; инициатива, как всегда, должна якобы исходить от самих монахов. Народ, узнав обо всем, забеспокоился, с каждым днем все больше верующих собиралось в храме. Просили монахов не оставлять обители; паства стала охранять монастырь, несмотря на протесты настоятеля. Но что значит воля народа для советской власти? Когда стало ясно, что добровольно монахи не уйдут, прибыл большой отряд и выгнал монахов. Гуськом выходя из монастыря, монахи приветствовали, а священники со слезами благословляли плачущую толпу. Вскоре настоятеля арестовали за попытку поднять «народное восстание» в защиту монастыря…

В Закарпатье один слабый священник, старик Кондратович, предложил себя в качестве посредника между греко-католическим духовенством и московской церковной иерархией. Он претерпел советские пытки, и это отчасти извиняет его; и все же, согласившись пропагандировать раскол, пал он слишком низко. О своей беседе с Кондратовичем мне пересказал в Воркуте молодой священник.