Читать книгу - "Сталин - Святослав Рыбас"

Правда, эта поддержка заметно уступала силе стоявших за Сталиным руководителей промышленных предприятий всего СССР, для которых курс на индустриализацию был близок и понятен.

Шестого мая, выступая на съезде комсомола, Бухарин завуалированно критиковал Сталина за чрезмерные темпы индустриализации.

На пленуме ЦК (4–12 июля) они снова столкнулись.^[13]

Сталин прямо сказал о «добавочном налоге на крестьянство в интересах подъема индустрии, обслуживающей всю страну, в том числе крестьянство». Он назвал этот налог «нечто вроде дани» и считал, что крестьянство может выдержать эту тяжесть.

И вот что интересно: Сталин противопоставил «смычку» с середняком на основе «текстиля» и «смычку» на основе «металла», то есть речь шла о расширении производственной базы сельского хозяйства, а не только об удовлетворении личных потребностей крестьян.

Бухаринской группе образ «текстиля» был очень понятен.

Далее Сталин сказал, что чрезвычайные меры по ликвидации хлебозаготовительного кризиса применялись правильно, но превращать чрезвычайные меры в постоянный курс — это игра с огнем. И тут же добавил, сославшись на Ленина, что «комбедовские методы», то есть насильственные, могут быть снова использованы в новых чрезвычайных ситуациях.

Однако при обсуждении резолюции пленума группа Бухарина добилась компромисса. Сам Бухарин, по его словам, «пришедший в ужас», считал, что идеи Сталина вызовут новую гражданскую войну.

Компромисс вскоре выразился в решениях госорганов: 16 июля заместитель наркома юстиции Крыленко запретил применение чрезвычайных мер (обходы дворов в поисках хлеба, незаконные обыски и аресты, закрытие базаров и т. д.). Прекращались все дела в отношении середняков и бедняков по ст. 107 УК. Впрочем, Крыленко предупредил, что применение 107-й статьи будет возобновлено при новой попытке срыва хлебозаготовок.

Девятнадцатого июля Совнарком запретил чрезвычайные меры. Закупочные цены на зерно были повышены на 20 процентов в надежде, что это привлечет крестьян на рынок.

Тогда Сталин не знал, что 11 июля Бухарин встречался с Каменевым и зондировал почву для союза против генерального секретаря.^[14]

«Каменев: Серьезна ли эта борьба?

Бухарин: Именно об этом я хочу сказать. Мы считаем, что линия поведения Сталина ставит под опасность всю Революцию.

Мы можем погибнуть вместе с ней. Существующие расхождения между нами и им неизмеримо серьезнее всех тех, какие мы имели в прошлом с вами. Рыков, Томский и я единодушно формулируем положение так „Лучше иметь теперь в П/б (Политбюро) Зиновьева и Каменева, чем Сталина“. Я откровенно говорил об этом с Рыковым и Томским. Вот уже несколько недель, как я не разговариваю со Сталиным. Это — беспринципный интриган, ни перед чем не останавливающийся, чтобы удержаться у власти.

Он меняет теорию в зависимости от того, кто должен быть удален в настоящий момент. В «септумвирате» (семерке. — Сост.) мы дошли до того, что кричали друг другу: „лжец“, „блэфер“ и т. п. Он сейчас уступил, но чтобы лучше нас задушить. Мы это понимаем; он маневрирует с целью изобразить нас виновниками раскола. Резолюция (принятая на пленуме. — Сост.) была принята единогласно, потому что он дезавуировал Молотова, заявив, — что принимает на 9/10 декларацию, которую я прочел, не выпуская из рук в „септумвирате“ (ему нельзя давать в руки ни одной бумажки). Теперь он хочет отнять у нас Москву и Ленинград, „Правду“ и заменить Угланова, который полностью с нами, Кагановичем. Что касается его политической линии, то она такая (судя по тому, что говорил на пленуме):

1) капитализм рос либо за счет колоний, либо при помощи займов, либо в силу эксплуатации рабочего класса. Колоний у нас нет, займов нам не дают, стало быть, наша база: дань с крестьянства (это то же, ты понимаешь, что теория Преображенского);

2) чем больше развивается социализм, тем сильнее крепнет сопротивление (см. эту фразу в резолюции. Это — дурацкий анальфабетизм (безграмотность. — Сост.)).

3) если надо взять дань и сопротивление будет возрастать, нужна твердая власть… Он задушит нас.

Каменев: Каковы ваши силы?

Бухарин: Я, затем Рыков, затем Томский, потом Угланов (абсолютно). Ленинград вообще с нами, но там испугались, когда речь зашла о том, чтобы убрать Сталина… Сталин купил теперь украинцев тем, что убрал Кагановича с Украины. Наши возможности огромны… Томский в последней речи на пленуме дал понять, что Сталин ведет к расколу. Ягода и Трилиссер с нами… Ворошилов и Калинин предали нас в последний момент. Думаю, что Сталин держит их какими-то особыми цепями. Наша задача постепенно объяснить опасную роль Сталина и заставить средних членов ЦИКа (ЦК. — Сост.) убрать его с поста. Оргбюро в этом смысле с нами.

Каменев: А тем временем он вас уберет… Политика Сталина ведет к гражданской войне. Он вынужден будет топить восстания в крови»¹⁹⁷.

Тридцатого сентября Бухарин перенес разногласия на публичный уровень в надежде обеспечить себе поддержку на следующем партийном пленуме, он опубликовал в «Правде» «Заметки экономиста», в которых критиковал сталинскую линию. Он вскрывал ущербность планирования, ошибки в ценообразовании, неэффективность аграрной политики и, самое главное, наметившийся разрыв с крестьянством. Он считал, что достигнут максимум возможного напряжения сил, далее наращивать темпы нельзя и следует отказаться от «безумного напряжения», которое диктовали создаваемые тогда проекты пятилетнего плана. Он предлагал исправить ошибки за счет экономических уступок крестьянству, за возвращение к политике НЭПа.

Сталин все понял.

Он ответил кампанией против «правого уклона» в партии, конечная цель которого — реставрировать капитализм.

Это была принципиальная постановка вопроса, но в данном случае — скорее теоретическая, так как в ближайшем будущем никакой реставрации не предвиделось.