Читать книгу - "Дэн Сяопин - Александр Панцов"

В феврале 1965 года Мао принял решение начать критику пьесы У Ханя в печати. Вот как он сам рассказывал об этом: «[Некоторые ведомства и некоторые районы нашей страны были в руках ревизионистов, воистину они заполнили всё, пролезли во все щели. В то время я предложил товарищу Цзян Цин организовать публикацию статьи с критикой пьесы „Разжалование Хай Жуя“, но именно в этом „красном“ городе [Пекине] я оказался бессилен. Делать было нечего, оставалось лишь [Цзян Цин] поехать в Шанхай, чтобы организовать это дело. Статью наконец написали, я трижды просмотрел ее и нашел, что в целом она годится. Вручая ее товарищу Цзян Цин, я предложил, чтобы статью просмотрели и другие руководящие работники ЦК, но товарищ Цзян Цин сказала: „Лучше опубликовать статью как она есть. По-моему, товарищи Чжоу Эньлай и Кан Шэн ее могут и не смотреть“». В противном случае, добавила Цзян Цин, и Лю Шаоци, и Дэн Сяопин «тоже захотят… прочесть»¹⁵⁹.

Статья, о которой говорит Мао, была опубликована 10 ноября 1965 года в шанхайской газете «Вэньхуэй бао» («Литературные доклады»). Ее автором был 34-летний журналист Яо Вэньюань, работавший в местной партийной газете «Цзефан жибао» («Освобождение»). Работа над статьей заняла много времени. Было подготовлено 11 вариантов, которые Цзян Цин и еще один шанхайский левак Чжан Чуньцяо тайно курьерской почтой посылали Мао Цзэдуну в Пекин (рукописи они клали в коробки с магнитофонными записями пекинских опер¹⁶⁰). Повышенные меры предосторожности объяснялись тем, что Мао хотел нанести удар по «умеренным» неожиданно. И это ему удалось.

Последним тестом на лояльность Дэна, Пэн Чжэня и остальных «правых» (за исключением Лю Шаоци, в «ревизионизме» которого Мао уже не сомневался) стало одно из рабочих заседаний ЦК в сентябре — октябре 1965 года, на котором Председатель предложил подвергнуть У Ханя критике. Как и следовало ожидать, ни Дэн, ни Пэн, ни другие тест не прошли. Дэн лишь для вида сразу же начал расследование деятельности профессора и вскоре объявил, что «У Хань является „левым (то есть благонадежным. — А. П.) элементом“»¹⁶¹. А Пэн Чжэнь, бывший, как мы помним, и раньше несдержан на язык, в конце сентября на очередной встрече работников культуры в ЦК заявил: «На самом деле все люди равны, вне зависимости от того, члены ли они Центрального комитета или председатели»¹⁶².

Такого Мао простить не мог. «Я призываю к бунту, — бросил он участникам рабочего заседания, — к такому же, как бунт против Юань Шикая, провозгласившего себя императором»^[75]. После чего добавил: «Я скоро увижусь с Марксом, что я ему передам? Ревизионистский хвост, который вы мне оставляете, я не осмелюсь [ему передать]!»¹⁶³ Именно после этого он дал сигнал Яо Вэньюаню публиковать статью, заклеймившую драму У Ханя как орудие борьбы буржуазии против диктатуры пролетариата и социалистической революции.

Разумеется, пекинское руководство встретило публикацию негативно: ведь У Хань, как мы помним, был не только профессором и драматургом, но и заместителем мэра. Первой реакцией Пэн Чжэня, не догадывавшегося, что за статьей стоял сам Мао, было не допустить ее перепечатки центральной прессой. За поддержкой он обратился к Дэну. И тот, тоже ничего не подозревая, сказал: «Да видел я этот спектакль, в котором роль Хай Жуя исполняет Ma Ляньлян^[76]. Никаких ошибок там нет. А кое-кто всегда пытается по спинам других людей забраться повыше; иной раз они мало что знают о человеке, а стремятся, как говорится, ухватить его за косичку и трепать, трепать, критиковать, критиковать; а все это с той целью, чтобы сделать себе имя. Я больше всего не люблю таких вот людей. Ты скажи профессору, что ничего страшного в этом нет. Мы же будем с ним, как обычно, играть в карты. А политику и науку, искусство непременно надо разграничивать; их смешение — вот что наиболее опасно, ибо такой подход может создать препятствия на пути свободного высказывания мыслей»¹⁶⁴.

Пэн Чжэнь обрадовался и вместе с У Ханем попытался отбить политическую атаку Яо Вэньюаня, переведя разговор о пьесе в академическое русло. 15 ноября в приложении к столичной газете «Гуанмин жибао» («Свет») У Хань опубликовал ответ на критику шанхайского журналиста, указав на некоторые фактические неточности в публикации «Вэньхуэй бао». «Я не боюсь критики со стороны Яо Вэньюаня, — написал У Хань, — но мне кажется, что такая псевдокритика, сопровождающаяся ошибочным навешиванием ярлыков, такой стиль поведения — неправильные. Кто [после этого] осмелится что-либо писать, кто осмелится заниматься историей?»¹⁶⁵

Прочитав ответ, Мао всю ночь не мог уснуть. Пэн Чжэнь и Пекинский горком, контролировавшие центральную прессу, явно не желали сдаваться. Борьба обострялась. «С Пекинским горкомом ничего нельзя было поделать», — вспоминал Мао позже¹⁶⁶.

А Дэн, не догадывавшийся о том, с кем на самом деле они взялись бороться, продолжал играть со своим другом в бридж. Бедный профессор, правда, не мог сосредоточиться на игре и все время печально вздыхал. Но Дэн успокаивал его: «Профессор, не вздыхай ты так; ко всему нужно подходить с оптимизмом; ты что думаешь, небо может обрушиться? Мне нынче шестьдесят один год. С того времени, когда я начал участвовать в революции, и до сегодняшнего дня мне пришлось пережить много житейских бурь, бывало муторно на душе. Из этого я извлек опыт… Надо смотреть в будущее. Когда устремляешь взгляд в будущее, всё можно сделать, со всем можно справиться. А уж если мы призываем тебя ориентироваться на будущее, то ты можешь быть спокоен!»¹⁶⁷

Через пять дней Председатель получил еще более сильный удар: пекинцы сами пошли в контратаку. Все то же приложение к «Гуанмин жибао» объявило: «Безобразный опус Яо Вэньюаня не соответствует [духу движения] „пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ“»¹⁶⁸. После этого заведующий отделом пропаганды Пекинского горкома в ответ на вопрос главного редактора муниципальной газеты «Бэйцзин жибао» («Пекинская ежедневная газета»), что ответить корреспонденту «Вэньхуэй бао», интересовавшемуся, почему в Пекине не перепечатывают их статью об У Хане, рассмеялся: «Скажи ему в ответ, какая у нас сегодня погода! Ха-ха-ха!»¹⁶⁹ Поразительная политическая слепота!

Цзян Цин захотела встретиться с генсеком и, увидев как-то на приеме одной иностранной делегации Чжо Линь, подошла к ней. «Вот уже много лет, — сказала она, — как в кругах работников литературы и искусства игнорируют курс, указанный председателем Мао. Я надеюсь при встрече с Дэн Сяопином обсудить серьезные проблемы, существующие в кругах работников литературы и искусства». Чжо Линь передала эти слова Дэну, но тот и не подумал пригласить к себе Цзян Цин. Более того, заметил в одном разговоре: «Поскольку новых хороших спектаклей имеется немного, могут идти и старые. За реформу классической драмы я голосую обеими руками, однако сам я ее не люблю»¹⁷⁰.