Читать книгу - "Тайны Смутного времени - Александр Бушков"

Сабля. Рукоять. 17 в.

Что касается «продажи Руси полякам» и «уничтожения православной веры» — ни малейших следов подобных предприятий не смогли отыскать и самые ярые враги Лжедмитрия вроде Массы. Наоборот, все свидетельствует о том, что Лжедмитрий собирался царствовать всерьез и надолго, не уступая и пяди земли былым «покровителям». Очень быстро в Москву приехал польский посол Гонсевский, официально — чтобы поздравить царя с восшествием на престол, а неофициально — напомнить о данных Сигизмунду обязательствах. Бедняга посол получил, как выражались в старину, полный афронт. От каких бы то ни было территориальных уступок (которые некогда обещал) Лжедмитрий отказался, с простодушным видом разводя руками и уверяя, будто «недостаточно крепко сидит еще на царстве, чтобы принимать такие решения». Войну со Швецией, как ранее обещал королю, тоже не развязал — объясняя это теми же причинами. Более того, сам перешел в наступление, высказав сильнейшее неудовольствие тем, что король именует его «великим князем» — и потребовал, чтобы впредь в официальных посланиях его именовали не иначе как императором. По строгим дипломатическим правилам того времени это означало, что московский царь требует от короля Сигизмунда признать Жечь Посполитую стоящей на ступеньку ниже России…

Легко представить, каким сюрпризом все это стало для посла, искренне полагавшего, что встретит в Москве покорного вассала, только и озабоченного подчинением России Сигизмунду. Самое время вспомнить непечатную русскую присказку насчет нехитрого сельскохозяйственного орудия и кое-каких деталей мужского экстерьера… Посол, столкнувшись с полным провалом своей миссии, от бессилия применил вовсе уж детскую ухватку: стал уверять Лжедмитрия, будто имеет достовернейшую информацию о том, что Борис Годунов жив, странствует где-то и собирается вернуть себе русский престол.

Похоже, в голове у пана Гонсевского уже царила совершеннейшая сумятица… Его «ошеломляющие новости» никого не ошеломили и не испугали, уж в Москве-то прекрасно знали, что Годунов мертвехонек («При мне убивали», — мог бы сказать циник Шуйский) — и посол несолоно хлебавши убрался в Краков.

Примерно так же обстояло дело и с паном Мнишком, возмечтавшим стать русским магнатом. Лжедмитрий щедро отсыпал ему денег (все поведение молодого царя убеждает, что он был искренне влюблен в Марину), но вместо обещанных в полное владение Новгорода и Пскова показал, вульгарно выражаясь, кукиш с маслом, не пожаловал будущему тестю и паршивой деревушки. Нет уж, раздаривать свое царство Лжедмитрий отнюдь не собирался…

Вслед за тем настала очередь папы римского разочароваться в своём протеже. Когда он собрался было направить в Москву своего посла, официально, с верительными грамотами, первым, кто воспротивился этой идее, был… король Сигизмунд. Уж он-то прекрасно знал, насколько в России не расположены к Ватикану, и сумел папу отговорить. Вместо посла в Москву выехал молодой итальянский дворянин Алессандро Рангони, племянник одного из папских нунциев.

Лжедмитрий устроил ему пышную встречу с пушечной пальбой и колокольным звоном, угостил на славу в Кремле — и побыстрее выпроводил назад, объяснив, что москвичи к таким визитерам не привыкли и могут подумать черт-те что.

Далее начинается откровенная комедия — папа еще питает какие-то надежды, Лжедмитрий с видом крайнего простодушия разводит руками, сетуя на устоявшийся порядок вещей, который он в одиночку переломить не в состоянии.

В сентябре папа пишет Лжедмитрию пространное письмо, убеждая, что римская вера — единственно правильная.

В своем ответе Лжедмитрий ни единым словом не касается вопросов веры, а решает насущные проблемы — просит папу повлиять на германского императора, чтобы тот выступил на турок совместно с русскими, а кроме того, вновь заявляет о твердом намерении величаться императором. И наконец просит у папы инженеров, специалистов в военном деле, пушечных дел мастеров.

Позже в Москву возвращается иезуит Лавицкий, служивший «дипкурьером» меж Москвой и Ватиканом, но в ответ на новые напоминания о былых обещаниях Лжедмитрий опять-таки пропускает это мимо ушей и просит, чтобы Лавицкий… разместил где-нибудь в Европе заказ на печатание православной литературы на славянском языке. Более того, в Кремле Лавицкий встречает среди ближайшего окружения царя вышеупомянутых лютеран, братьев Бучинских, которые по прямому указанию Лжедмитрия готовят посольство в протестантскую Англию, чтобы нанять там военных и технических «спецов». И узнает вдобавок, что Лжедмитрий только что послал православным иерархам во Львов (находящийся под властью короля Сигизмунда) соболей на триста рублей и грамоту, в которой хвалит их за отстаивание интересов православия. А еще потребовал, чтобы его невеста Марина приняла православие.

Одним словом, настает момент, когда и король Сигизмунд, и папа римский больше не в состоянии обманывать самих себя. Обоим совершенно ясно, что ни единого обещания молодой царь выполнять не собирается. Единственное, чего от него удалось дождаться, — это устройство для находящихся в царской свите католиков домового костела (Лжедмитрий резонно заявил боярам: если они сами в свое время разрешили живущим в Москве лютеранам устроить церковь и открыть школу, чем хуже поляки и литовцы, которым негде молиться?). Но, чрезвычайно похоже, на этом все и кончится. Марина Мнишек, прибыв в Москву, вынуждена принять причастие по православному обряду — а по меркам того времени, это был крайне важный и многозначительный шаг…

И вот тут-то начинаются не просто интриги — сложнейшие, головоломные политические игры. Князья Шуйские и Голицыны через верных людей начинают переписку с королем Сигизмундом, сетуя, что тот навязал им в цари совершенно неподходящую и недостойную личность, а посему они, князья, намерены в ближайшее время свергнуть самозванца и на его место хотят посадить… сына Сигизмунда, Владислава!

По всем юридическим нормам того времени князья совершают государственную измену. Что бы ни было в прошлом, на данный момент Лжедмитрий — законный, легитимный государь, венчанный на царство главой православной церкви, приглашенный на трон земским собором из представителей всех сословий. Шуйские и Голицыны — государственные преступники…

Однако короля Сигизмунда такие тонкости не заботят, потому что под ним шатается трон. В Жечи Посполитой возникла сильная оппозиция, недовольная Сигизмундом за его женитьбу на австрийской принцессе, эрцгерцогине Констанции Габсбург, в чем многие справедливо усматривают будущее усиление «немецкой партии» в стране. Посланцы оппозиции уже побывали тайно в Кремле и предложили Лжедмитрию… корону Жечи Посполитой! Лжедмитрий дал согласие. Разведка Сигизмунда уже пронюхала об этих переговорах, о планах создания единого московско-польско-литовского государства с царем Дмитрием на престоле.

Я уже говорил, что тайна порой — это просто-напросто хорошо забытая истина. А истина такова: Лжедмитрий I не «убит возмущенным народом, протестующим против польского засилья», а ликвидирован мятежниками, действовавшими с ведома и согласия короля Сигизмунда, для которого Лжедмитрий внезапно стал опаснейшим соперником. Шуйский преследовал свои цели, Сигизмунд — свои. Но оба, как мы увидим из дальнейшего, действовали рука об руку…