Читать книгу - "Куликовская победа Димитрия Ивановича Донского - Дмитрий Иловайский"

Проходя опять вдоль западных рязанских пределов, великий князь вновь запретил войску обижать и грабить жителей. Но кажется, на этот раз дело не обошлось без некоторых враждебных столкновений с рязанцами со стороны отдельных московских отрядов.

Когда Димитрий, оставив позади Главное войско с легкой конницей, прибыл в Коломну (21 сентября), то у городских ворот его встретил тот же епископ Герасим и духовенство со крестами и иконами, проводил в соборную церковь и совершил литургию с благодарственным молебном. Побыв в Коломне дня четыре и не успев еще отдохнуть от своего великого утомления, великий князь поспешил в свой стольный город.

Гонцы, отправленные тотчас после Куликовской битвы в главные города Московского княжения, уже давно известили жителей о славной победе, и настало народное ликование. 28 сентября Димитрий с братом Владимиром торжественно вступил в Москву. Его встречали радостная супруга с детьми, множество народа, духовенство со крестами и со всем освященным собором. Литургия и благодарный молебен были совершены в соборном Успенском храме. Такие же молебны пелись по всему городу, молились о здравии великого князя, всех князей и всего христолюбивого воинства. Затем Димитрий раздавал многие милостыни по церквам и монастырям, оделял убогих и нищих, а в особенности вдов и сирот, оставшихся после убиенных воинов. Ратники, собранные из областей и уцелевшие от побоища, не доходя до Москвы уже были распущены по своим домам.

Из Москвы великий князь с боярами вскоре отправился в монастырь Троицы, чтобы и там возблагодарить Бога и принять благословение у игумена Сергия.

«Отче, твоими святыми молитвами я победил неверных, — говорил Димитрий, — твой послушник инок Пересвет убил богатыря татарского. Но Божьим попущением за многие грехи избито великое множество воинства христианского; отслужи, отче, обедню и пой панихиду по всем избиенным».

После панихиды великий князь щедро одарил монастырь и братию. Он переночевал у Троицы и на другой день воротился в Москву.

Тела иноков Пересвета и Осляби были погребены под Москвою, в Рождественской церкви Симонова монастыря, основателем и первым игуменом которого был родной племянник и постриженик Сергия Радонежского Федор, в то время духовник великого князя Димитрия.

Тогда же были основаны многие храмы в честь Рождества Богородицы, так как победа совершилась в день этого праздника. Кроме того, Русская Церковь установила ежегодно праздновать память по убиенным на Куликовом поле в так называемую субботу Дмитровскую, ибо 8 сентября 1380 года пришлось в субботу.

Московский народ радовался великой победе и прославлял Димитрия с братом его Владимиром, дав первому прозвание Донского, а второму Храброго. Русские надеялись, что Орда повержена во прах и ярмо татарское сброшено навсегда. Но этой надежде не было суждено сбыться так скоро.

Мамай, несмотря на свое великое поражение, успел собрать в Орде новые силы и, злобствуя на великого князя московского, намерен был отомстить ему внезапным набегом на его землю. Но соперником Мамаю в Орде явился другой хан, по имени Тохтамыш. Собранные против Димитрия силы Мамай должен был обратить на Тохтамыша. Счастье и тут ему изменило: на Калке, у Азовского моря, он был разбит соперником. Царевичи и темники ордынские покинули побежденного хана и передались Тохтамышу. Тогда Мамай, спасаясь от погони, с немногими людьми бежал в таврический город Кафу, или Феодосию, к своим прежним союзникам-генуэзцам, но жители Кафы вероломно его убили, чтобы воспользоваться остававшимися у него сокровищами.

Спустя два года после Куликовской битвы воцарившийся в Сарае хан Тохтамыш сделал то, к чему готовился низложенный им Мамай: он совершил большой набег на Московское княжение, и столь внезапно, что застал Димитрия неприготовленным. Великий князь удалился в северные города, чтобы собрать войско, а в его отсутствие Тохтамыш обманом ворвался в столицу и ограбил ее. Но он поспешил уйти, когда узнал о собиравшейся против него русской рати и когда значительный татарский отряд был разбит Владимиром Андреевичем: татары уже боялись встречи в открытом поле. Однако, чтобы избавить свое княжение от подобных набегов, Димитрий согласился снова платить дань ханам Золотой Орды.

Очевидно, чрезвычайное напряжение, сделанное Северною Русью для борьбы с Мамаем, и понесенная ею большая потеря в людях сильно ее истощили. После Куликовского похода Русь нуждалась в отдыхе, притом порядок собирания и вооружения ратных сил требовал много времени, так как постоянного, или регулярного, войска на Руси тогда не существовало. Далее, между северными князьями при Тохтамышевом нашествии незаметно того единодушия и той ревности, какие они обнаружили в войне с Мамаем (конечно, тому способствовали также неожиданность и неприготовленность). Наконец, и сам Димитрий во время помянутого нашествия, по-видимому, действует уже не с тою решительностью и энергией, с какою он действовал два года тому назад. Ясно, что труды похода и усердное участие в Куликовском побоище, т. е. понесенные им раны и тяжкие ушибы, надломили его силы и здоровье и, без сомнения, сделали его недолговечным. После этого побоища он прожил только девять лет и скончался, не достигнув сорокалетнего возраста. Тем не менее Куликовская победа имеет великое значение в истории русского народа. Она произвела решительный перелом в отношениях Руси к ее диким завоевателям. Со времени Батыева погрома Русь впервые почувствовала свою силу, ободрилась и поняла, что окончательное свержение ига недалеко. Русский народ наглядно убедился в том, что его главная: сила должна заключаться в соединении его разрозненных частей, и неудержимо потянул к собирательнице Русской земли и победительнице татар, т. е. к Москве. А великие князья московские в лице Димитрия Ивановича покрылись таким ореолом славы, который совершенно затмил областных великих князей, так что всякое соперничество со стороны последних с Москвою сделалось после того невозможным. На Москву устремились взоры со всех концов Русской земли, от Москвы народ стал ожидать защиты против всех своих сильных врагов. Татары в свою очередь также почувствовали, что после Куликовской битвы они уже не страшны русским, что Москва сделалась очень сильна, а потому ханы если и прибегают к оружию, то стараются более действовать внезапными набегами, нежели открытою войною, для того чтобы получать дани с русских князей, и притом далеко не прежние дани, а гораздо уменьшенные. Оставалась, так сказать, одна тень татарского ига. Спустя ровно сто лет правнук Димитрия Донского Иван III уничтожил и самую тень. А внук Ивана III Иван Грозный покорил три татарские царства: Казанское, Астраханское и Сибирское. Из властителей татары сделались подвластными Руси. Начало такому обороту положено было на Куликовом поле.

Одним словом, нравственные последствия Куликовской победы были огромные. Ее великое значение выразилось и в том, что сказания о ней сделались любимейшим предметом народных воспоминаний и чтения грамотных русских людей. Ни одна битва древней России не пользовалась в потомстве такою громкою известностью, как Куликовская.

Источником для изображения данного события служат главным образом русские летописные своды. Именно Новгородский (так называемая Четвертая Новая летопись. П. С. Р. Л. Т. IV. То же и в первой Новгородской, но очень кратко), Софийский (прибавления к Первой Софийской летописи. П. С. Р. Л. Т. VI), Воскресенский (П.С.Р. Л.Т. VIII). В этих трех сводах повествование о «Побоище великого князя Димитрия Ивановича на Дону с Мамаем» представляет одну и ту же редакцию и разнится очень немногими незначительными вариантами. Далее, Никоновский свод. Он заключает наиболее подробное и обстоятельное изложение из всех сказаний о Куликовском походе. Между прочим, тут передаются путешествия Димитрия к Сергию Радонежскому, гадание на Куликовом поле, благочестивые видения, единоборство Пересвета, действие Засадного полка, нахождение Димитрия под срубленным деревом, обратный поход и встречи. Этих эпизодов совсем нет в предыдущих сводах.