Читать книгу - "Мы дрались на истребителях - Артем Драбкин"

Как только видели, что на нашего заходит немец, они на них сразу сверху сваливались. Там даже не надо попадать, только перед носом у него показать трассу, и он уже выходит из атаки. Если можно сбить, так сбивали, но главное – выбить его с позиции для атаки. Во-вторых, мы всегда друг друга прикрывали. У немцев были слабые летчики, но в основном это были очень опытные бойцы, правда, они надеялись только на себя. Конечно, сбить его было очень трудно, но у одного не получилось – второй поможет… Мы потом с «Веселыми ребятами» на операции «Искра» встретились, но там они были более осторожными. Вообще, после Ржева мы с немцами были уже на равных, летчики уже чувствовали себя уверенно. Я лично, когда вылетал, никакого страха не ощущал. Морду они нам в начале войны хорошо набили, но научили нас воевать. Еще раз повторю: морально и физически мы были сильнее. Что касается предвоенной подготовки, которую я прошел, ее было достаточно для ведения боя на равных, а вот наше пополнение было очень слабым и требовало длительного введения в боевую обстановку.

В. Клименко (сидит) и инженер 1-го Гвардейского ИАП рассматривают повреждения, полученные самолетом Клименко во время воздушного боя в районе Ржева

Как вводили? Приходит, допустим, молодой летчик. Школу закончил. Ему дают немножко полетать вокруг аэродрома, потом – облет района, потом в конце концов его можно брать в пару. Сразу в бой его не пускаешь. Постепенно… Постепенно… Потому что мишень за хвостом возить мне не нужно. Ведомый должен смотреть за мной, и когда я иду в атаку, должен меня прикрывать. А если он только следит, чтобы не заблудиться и от меня не оторваться, то и его сбить могут, и я атаковать не могу, поскольку за ним должен смотреть. Так что, если в группе молодой летит, то его вся группа охраняет, пока немного не освоится.

В один из дней к нам на аэродром прибыл командующий 3-й воздушной армией, Герой Советского Союза Громов М. М. Он от имени Президиума Верховного Совета СССР награждал отличившихся летчиков. В том числе и я получил первый орден Красного Знамени. В то время получить правительственную награду для нас было почетно, и мы носили их постоянно, даже в полетах.

В сентябре мы передавали свои оставшиеся Як-1 соседнему полку. Я повел 8 или 9 оставшихся у нас Як-1. Подошли к аэродрому. Детали роспуска мы проработали на земле у себя на аэродроме, решив выполнить красивую крутую горку с роспуском группы и последующим индивидуальным исполнением фигур высшего пилотажа.

В полете – Як-1. По комплексу летно-боевых характеристик он считался лучшим из тройки истребителей новых типов (ЛаГГ-3, МиГ-3, Як-1), поступивших на вооружение накануне войны

Стали в круг над аэродромом для захода на посадку. Сели и выстроились в линейку. Красиво! Я пошел на командный пункт докладывать о прибытии и передаче наших Як-1. На командном пункте меня встретил командир, который оказался бывшим начальником Чугуевского авиаучилища полковником Петровым. После недолгого разговора нас посадили в пассажирский Ли-2 и увезли на свой аэродром. На следующий день наш 1 – й Гвардейский ИАП на ЛИ-2 был перебазирован на Воронежский фронт, на аэродром у город Усмань.

Прибыв на аэродром у города Усмань, мы расположились в ближайшей деревеньке в ожидании новых истребителей. Недели через 2-3 к нам стали прибывать с Новосибирского завода новые истребители Як-7Б, уже облетанные заводскими летчиками-испытателями. Мы быстро их освоили, так как они практически не отличались от Як-1, и готовились в ближайшее время вступить в воздушные бои на Воронежском фронте, с тем чтобы обеспечить наше господство в воздухе и отбить немцев от г. Воронежа. Пока мы комплектовались новыми Як-7Б под Воронежем, наступление немцев было приостановлено. И мы, перелетев на аэродром у города Старый Оскол и сделав по нескольку боевых вылетов, получили приказ опять вернуться на Калининский фронт, так как в воздухе немцев мы стали встречать редко. Да и фронтовая авиация здесь неплохо работала.

Последняя серийная модель И-16 тип 29. Всего на заводе 21 было построено 650 таких самолетов. На этом «ишачке» был установлен мотор М-63. Вооружение самолета составляли три синхронных пулемета: 2 ШКАС калибра 7,62 мм и один БС 12,7 мм

– На каких типах «яков» вы воевали?

– На Як-7Б и Як-1. В ВШВБ (высшей школе воздушного боя) освоил Як-9. Для меня все они были одинаковыми. Самый страшный истребитель – это И-16, а все остальное – ерунда. «Миг», так он сам садился, хоть ручку бросай. Что можно сказать о «яках»? Кабина вполне удобная, остекление, качество плексигласа – нормальное и обзор хороший, поэтому летали с закрытым фонарем. Вообще, обзор во многом зависит от летчика. Для обзора назад было установлено зеркало, но все равно нужно слегка отворачивать самолет, чтобы осматриваться, ну, и головой крутить. Ты должен видеть заднюю полусферу, иначе тебя убьют. Бывало, так головой накрутишься, что шея красная, а когда на И-16 летали, у нас целлулоидные воротнички были, так до крови шею натирали. Прицелы были нормальные, но в «собачьей свалке» некогда ими пользоваться – целишься по собственной трассе. Молодые летчики, так те как на гашетку нажмут, так ее и не отпускают, пока патроны не кончатся. Прилетят – стволы синие, перегрелись – надо заменять. А когда опыт есть, трассу кинул, самолет подвел и бьешь. В прицел можно смотреть, когда стреляешь по мишеням. А вот когда ты в уже воздухе, в бою, где все решают мгновения, секунды, какой там прицел!

Кого сложнее сбить? Истребитель. «Мессершмитт» – хорошая машина, «фокке-вульф» – очень хорошая машина с двигателем воздушного охлаждения, но маневренность у него похуже, чем у «мессера». Вообще все зависит от летчика, который в немецком самолете сидит. Чем пилот противника опытнее, тем сложнее. Надо сказать, что хотя сбить бомбардировщик проще, но подойти к их строю – непросто. Заходить надо от солнца или из облака, а еще лучше, когда атака идет одновременно с разных направлений, например, одни снизу, другие сверху. С первой атаки надо сбивать ведущего – все по нему ориентируются, да и бомбы часто «по нему» бросают. А если хочешь лично сбить, то надо ловить летчиков, которые летят последними. Те ни хрена не соображают, там обычно – молодежь. Если он отбился – ага, это мой. Считай, две тысячи рублей в кармане (за бомбардировщик давали 2 тысячи, за разведчика почему-то 1,5 тысячи, а за истребитель тысячу). Ну, мы деньги все в кучу складывали, а если затишье, то посылали гонцов (или самолет в мастерскую отогнать, или еще что) за водкой. Я помню, пол-литра стоила тогда 700-800 рублей. Так вот первой очередью стараешься попасть в кабину, потом можно перенести огонь на плоскости. Оставляешь боезапас на второй заход, а то некоторые расстреляют все, а потом таранят. У нас в полку никто не таранил. Почему? Потому что был хороший летный состав, с хорошей подготовкой. Правда, бывало так, что летчик прилетает и говорит: «Сбил!» – «Как же ты сбил?» – «Ну, я же видел, что трасса кончалась…» А там так получается, что когда с большой дистанции стреляешь, то трасса загибается и теряется за самолетом, и кажется, что попал, а он летит и летит. Когда попадаешь в самолет, то сразу видно что-то вроде искр или молний.