Читать книгу - "Наикратчайшая история Китая. От древних династий к современной супердержаве - Линда Джейвин"

В 1958 году председатель Коммунистической партии Китая Мао Цзэдун охотно согласился с тем, что он мог бы сравниться по тирании с Цинь Шихуанди: «А что такого особенного в Цинь Шихуанди? Он похоронил заживо всего 460 конфуцианцев – ну а мы похоронили 46 000… Они нападают на нас, называя очередным Цинь Шихуанди; они ошибаются. Мы в сто раз более великие, чем Цинь Шихуанди. Они говорят, что мы столь же деспотичны, – разумеется, мы никогда этого и не отрицали».

Фильм «Герой», снятый в 2002 году Чжаном Имоу, показывает то двойственное отношение, которое многие до сих пор испытывают к Цинь Шихуанди. Главный герой собирается убить Цинь Шихуанди. В последний момент он задумывается о том, что единство Поднебесной, возможно, лучше, чем раздробленность и хаос, и отказывается от своего замысла; однако Цинь Шихуанди все равно его казнит.

В 2019 году живущая в США физик Ян-Ян Чэн спросила: «Сколько библиотек нужно сжечь, сколько идей уничтожить, чтобы империя смогла изобразить мираж национального единства на пепле, обвести общей границей разные племена и языки и назвать их “Поднебесной”?» [3] Слово би цинь продолжает всплывать в работах диссидентов и в XXI веке.

Цинь Шихуанди, первый правитель, объединивший все существующие государства и объявивший себя императором, продолжает жить и как символ тирании, и как символ единства

Цинь Шихуанди приобрел врагов в лице феодальной знати, отобрав у нее привычные привилегии. Массовая трудовая повинность и высокие налоги, которые требовались для осуществления его честолюбивых планов – от Великих стен до роскошного мавзолея, – заставили простых людей презирать его. До сих пор рассказывают легенду о Мэн Цзяннюй – юной новобрачной, мужа которой солдаты насильно увели на работы по строительству Великих стен всего через несколько дней после свадьбы. Когда настала зима, она собрала для него теплую одежду и преодолела тысячи километров, чтобы его найти. К тому времени, когда она добралась до места, где он работал, он уже был мертв. Говорят, она плакала так сильно и так долго, что от ее слез рухнула часть стены, в которой были погребены его кости.

Дело «с душком»

Цинь Шихуанди умер в 210 году до н. э. во время путешествия по своей империи. Некоторые полагают, что его убили. Попытки сделать это точно предпринимались. Возможно также, что он умер от отравления даосским эликсиром бессмертия, содержавшим ртуть. Путешествовавший с ним вместе Ли Сы сообщил о смерти императора лишь его второму сыну, также входившему в императорскую свиту, и нескольким доверенным евнухам (кастрированным рабам). Ли Сы опасался, что, если слух о смерти отца дойдет до старшего брата – наследника престола, ненавидевшего Ли Сы, тот может повести на него армию, чтобы убить.

Ли Сы не доверял никому. Говорят, чтобы скрыть смерть императора от остальной свиты, он приказал везти впереди и позади императорской кареты нагруженные рыбой повозки, чтобы вонь от рыбы перекрывала запах разлагающегося тела. Он подделал тайный указ от имени императора, приказывавший наследнику совершить самоубийство, а по возвращении в Чанъань сумел сделать так, чтобы младшего сына объявили вторым императором Цинь. Однако оказалось, что новый правитель тоже не в восторге от Ли Сы, – затеяв суровую чистку императорского двора, он приказал казнить Ли Сы и всю его семью.

Цинь Шихуанди велел начать строительство своей гробницы, как только стал правителем Цинь в возрасте 13 лет. Для завершения работ понадобилось 36 лет и более 700 000 строителей и ремесленников, трудившихся круглосуточно. Крыша мавзолея была украшена выложенной из жемчуга картой созвездий, а пол украшало топографическое изображение империи, реки на котором были сделаны из ртути. И только в 1974 году крестьяне, рывшие колодец, наткнулись на нечто необычное: до этого никто не знал, что в загробной жизни Цинь Шихуанди и его могилу охраняла подземная армия почти из 8000 терракотовых воинов и 500 терракотовых лошадей, изготовленных в натуральную величину.

Каждый терракотовый воин имеет уникальную внешность – можно предположить, что их создавали по образу реальных людей. В других склепах находятся терракотовые акробаты, игральные кости с 14 сторонами и отлитые из бронзы водоплавающие птицы

Сыма Цянь пишет, что, каким бы способным ни был основатель империи, как только возникает коррупция, династия обречена на гибель. Ее завоюет новый сильный род и будет править, пока не исчерпает собственную жизнеспособность. К моменту смерти Цинь Шихуанди в стране настолько распространилось недовольство инициированными властью наказаниями и тяжелыми налогами, что, по выражению одного из чиновников заменившей Цинь династии, лидеру восстания «нужно было лишь взмахнуть руками, чтобы эхом откликнулась вся империя» [4]. Воры проникли в гробницу Цинь Шихуанди^[23]. Второго императора убил один из евнухов. Третий – Сыма Цянь не уверен, был ли он племянником, братом, дядей или кузеном второго, – пробыл на троне чуть больше сорока дней, после чего сдался Лю Бану, бывшему местечковому чиновнику, ставшему лидером восстания. Господство Цинь продлилось меньше двадцати лет, хотя и сильно повлияло на историю.

До переворота лидеры повстанцев договорились поделить империю между собой, но после него Лю Бан ополчился на былых союзников^[24]. Через год после падения Цинь единственным его соперником остался Сян Юй, называвший себя ваном-гегемоном. Лю Бан правил на западе, назвав свои владения Хань – по имени реки на территории нынешней провинции Сычуань. Сян Юй правил областью Чу на востоке, на родине поэта Цюй Юаня.

Лю Бан был грубым, но веселым и харизматичным крестьянином; Сян Юй был образованным аристократом, высокомерным и со скверным характером. Они хорошо подходили друг другу в качестве соперников. Согласно одной истории, Сян Юй захватил в плен отца Лю Бана и пригрозил сварить его живьем, на что Лю Бан ответил: «Пришли мне суп».

Наконец армия Лю Бана, которую пополнили многочисленные перебежчики из Чу, окружила Сян Юя. Последовал один из самых известных (хоть и полувымышленный) эпизод китайской истории: Лю Бан приказал перебежчикам из Чу громко петь песни своей родины, и фраза «песни Чу со всех сторон» вошла в язык как метафора, означающая «безнадежно осажденный и изолированный».