Читать книгу - "Исследование истории. Том II - Арнольд Тойнби"

Универсальное государство насаждается его основателями и принимается подданными в качестве панацеи от болезней «смутного времени». С психологической точки зрения, это институт для установления и поддержания согласия. И это верное средство для правильно диагностированного заболевания. Заболевание состоит в том, что дом разделен внутри себя, и этот раскол проходит в двух направлениях. Существует горизонтальный раскол между борющимися классами общества и вертикальный раскол между воюющими государствами. В процессе превращения в универсальное государство державы, которая является единственной уцелевшей в результате войн между местными государствами в предшествующую эпоху, первостепенная задача строителей империи заключается в установлении согласия с другими членами правящих меньшинств в местных государствах, которые были ими завоеваны. Тем не менее ненасилие — это такое душевное состояние и такой принцип поведения, который не может быть ограничен какой-то одной частью общественной жизни. Поэтому согласие, которого правящее меньшинство стремится достичь в своих внутренних отношениях, должно быть распространено и на отношения правящего меньшинства с внутренним и внешним пролетариата-ми, а также и на отношения с чуждыми цивилизациями, с которыми распадающаяся цивилизация вступает в контакт.

Это всеобщее согласие приносит пользу облагодетельствованным на самых различных уровнях. Хотя оно дает возможность правящему меньшинству до некоторой степени восстановить свои силы, оно вызывает еще больший соответственный прилив силы у пролетариата. Ибо жизнь уже покинула правящее меньшинство, и «все специи» согласия могут лишь «отсрочить разложение» — используя непочтительное замечание Байрона о теле короля Георга III^[334]. В то же время эти самые специи служат удобрением для пролетариата. Соответственно, во время перемирия, установленного универсальным государством, пролетариат должен усиливаться, а правящее меньшинство — ослабевать. Терпимость, практиковавшаяся основателями универсального государства с целью прекращения раздоров между ними, дает внутреннему пролетариату шанс основать вселенскую церковь. В то же время атрофия воинственного духа у подданных универсального государства дает шанс внешнему пролетариату из варваров или соседней чуждой цивилизации вторгнуться и захватить власть над внутренним пролетариатом, который в политическом плане вынужден быть пассивным, каким бы активным он ни был в плане религиозном.

Относительная неспособность правящего меньшинства извлечь выгоду из условий, созданных самим этим меньшинством, иллюстрируется почти неизменной неудачей в распространении его собственной философии или «выдуманной религии» сверху. С другой стороны, удивительно наблюдать, насколько эффективно использует внутренний пролетариат мирную атмосферу универсального государства для распространения высшей религии снизу и в конечном счете для основания вселенской церкви.

«Среднее царство» в Египте, например, первоначально являвшееся египетским универсальным государством, было использовано для этой цели церковью Осириса. Нововавилонское царство, которое было вавилонским универсальным государством, и его последовательно сменявшие друг друга государства-наследники, Ахеменидская (Персидская) империя и монархия Селевкидов, подобным же образом были использованы иудаизмом и его сестринской религией — зороастризмом. Возможностями, предоставленными «Римским миром», воспользовалось множество конкурирующих пролетарских религий — культы Кибелы, Исиды, митраизм и христианство. Соответствующими возможностями, предоставленными Pax Hanica^[335] в древнекитайском мире, пытались воспользоваться соперничавшие индская пролетарская религия махаяны и местная древнекитайская пролетарская религия даосизма. Арабский халифат обеспечил такую же возможность для ислама, а империя Гуптов в индском мире — для индуизма. Монгольская империя, которой на время удалось распространить эффективный Pax Nomadica^[336] от западного побережья Тихого океана до восточного побережья Балтики и от южных границ Сибирской тундры до северных окраин Аравийской пустыни, потрясала воображение миссионеров тем, какому множеству соперничающих религий была предоставлена возможность существовать. Учитывая, сколь кратким был этот момент, удивительно наблюдать, как успешно его использовали в своих интересах несторианская и западно-христианская католическая церкви и ислам, равно как и ламаистская тантрическая секта махаянского буддизма.

Представители высших религий, которые так часто извлекали выгоду из благоприятного социального и психологического климата универсального государства, в некоторых случаях осознавали преимущества и приписывали получаемые ими дары единому истинному Богу, во имя Которого они проповедовали. В глазах авторов книг Второисаии, Ездры и Неемии империя Ахеменидов являлась избранным инструментом Яхве для распространения иудаизма, а папа Лев Великий (440-461)^[337] таким же образом рассматривал Римскую империю в качестве промыслительно установленной Богом для облегчения проповеди христианства. В своей 82-й проповеди он писал: «Чтобы последствия этого несказанного проявления милости (то есть Боговоплощения) могли распространиться по всему миру, Божественное провидение прежде создало Римскую империю».

Эта идея стала общим местом в христианской мысли и появляется вновь, например в мильтоновской «Оде утру Рождества Христова»: