Читать книгу - "Три года революции и гражданской войн - Даниил Скобцов"

«Момент для выработки условий федеративного соглашения на основаниях провозглашенных» вашим великим народом – свободы, равенства и братства народов, – «наступит лишь позже»…

Почему так, – ответа на это в меморандуме не давалось… Как будто не было тяжкого опыта выступлений отдельных малых государственных образований против большевистского множества, и не было неоправданных жертв атаманов Каледина, Назарова, Волошинова, Караулова, донского баянаМ. П. Богаевского, Е. Медяника и многих других…

Меморандум подвергал критике всех, питавших надежду на искоренение большевизма общими российскими усилиями, имевших стремление к объединению вооруженных противобольшевистских сил, к созданию единства действий для операций на всех территориях, охваченных большевизмом.

Жалуясь на то, что со стороны союзного Верховного командования нет ответного стремления к контакту в вышеуказанном направлении, Быч в согласии с другими делегатами считал своим долгом обратить внимание и на то, что в Париже на Конгрессе мира решаются судьбы… государств, в том числе – России и вообще по вопросам русских дел… некоторыми совершенно «не известными» русскими политическими организациями, а также теми же лицами… вносятся различные предложения и проекты и сообщаются сведения… создавая почву для не совсем удачного разрешения чрезвычайно сложного русского вопроса. «Прежде всего должны быть выслушаны представители тех правительств, которые образовались на территории бывшего Государства Российского и которые организовали борьбу против большевизма и весьма интенсивно продолжают ее, имея в этом отношении большой опыт… Парламенты наших стран и созданные ими правительства являются несомненными выразителями мнений и настроений своих народов, а потому единственно они имеют право и по существу и формально говорить от имени своих земель»… И какое небрежение и к своему слову и взятому на себя запротоколенному обязательству по данному Бычу и другим делегатам правительственной делегации «Наказу».

В заключительной части меморандума выражалась просьба «устранить препятствия к получению разрешений на проезд делегации».

Просьбе предшествовала жалоба на общее крайнее невнимание к себе (делегации), а также замечание, что «подобное отношение представителей союзных властей к уполномоченным может вызвать кривотолки, давая почву широкой провокации. И еще любопытное прибавление к «меморандуму»: предложение именно своих услуг… «Наше присутствие в Париже могло бы принести пользу союзным правительствам правильной ориентировки в делах, касающихся народов России»… Особенно устойчивого доброго мнения о себе и должного казачьего достоинства Л. Л. Быч со своими присными при первой встрече с союзным военным командованием, нужно думать, не оставил…

Константинопольский меморандум. В Константинополе Кубанская делегация, возглавляемая Бычом, снова писала меморандум, утерявши где-то по пути своих одесских сотрудников – Украину и Белоруссию, но приобретя других двоих – республику горцев Северного

Кавказа с ее сомнительным «возглавителем» оной Чермоевым и республику Азербайджан…

Неприкрытым поводом подачи этого меморандума была опять же просьба получить визы и заручиться содействием по въезду в Париж.

Но «положение обязывает», меморандум содержит все необходимые вступительные части о конференции мира, о русских других политических организациях, Бычу и его новым товарищам будто бы не известных, хотя речь шла, конечно, о том же Русском политическом совещании, в котором принимал участие и Сазонов и раньше сумевший приехать в Париж уполномоченный Кубанского правительства доктор Н. С. Долгополов. Для Быча теперь это личности, которые будто бы не только «не могут говорить от всей России, но даже и от ее частей». Л. Л. Быча даже возмущает, что эти лица делают различные предложения, протестуют, когда находят это необходимым, и дают разъяснения. По мнению подписавших этот второй меморандум Л. Л. Быча, прежде всего должны быть выслушаны они, – Быч с теперешними его товарищами «делегатами и представителями правительств», сформировавшихся на территории бывшей Российской Империи, которые тоже в свою очередь «начинали борьбу и приобрели в ней опыт»… и вот их-то задерживают… им приходится преодолевать большие затруднения при получении визы. – «Для наших народов, которые составили главнейшие очаги борьбы против большевиков», для подававших меморандум «эти затруднения будут непонятны и могут дать материал большевистской пропаганде и провокации, могут ослабить мораль и бодрое самочувствие наших народов в борьбе»…

В меморандуме та же смелость утверждения, что присутствие именно этих делегатов в Париже могло бы быть полезным самим союзникам.

Меморандум был подан 2 марта 1919 года. Многие места его свидетельствуют о трагикомическом положении делегации, умоляющей, устрашающей и жалующейся одним и тем же представителям Антанты.

Делегация с великой настойчивостью пробивалась в Париж на Конгресс мира… «Приставала ко многим берегам», «увидела много городов»… Буквально, как в древней Одиссее… Исколесила она Италию, побывала в Неаполе. Из писем к близким людям в Екатеринодар члены Законодательной рады черноморской группы узнавали сами и распространяли молву в широких кругах, сколь большое впечатление произвели на неаполитанцев своим у всех, как на подбор, высоким ростом и общей мощностью фигур у членов делегации – Быча, Савицкого, Манжулы, Кулабухова и др. Все это люди действительно весьма заметной корпуленции. В каком-то из итальянских городов будто бы устраивался даже особый прием этим рослым делегатам… В Екатеринодар об этом доходили письма с комментариями о европейском успехе делегации.

Прибыв, наконец, в Париж, делегация издала 16 апреля 1919 года свой основной меморандум на восьми больших печатных на машинке страницах.

В нем излагалась география Кубанского края с необходимыми статистическими выкладками о территории, о количестве населения, его занятиях, предмете вывоза и пр. Давалась краткая историческая справка из жизни кубанских казаков, рассказывалось об участии казаков в Великой войне и в борьбе с большевиками, о том укладе жизни, который выработался на Кубани после революции, об основном содержании кубанской пореволюционной конституции и произведенной уже законодательной работе, между прочим, «работа здесь совершается в направлении удовлетворения требований народных масс».

Многое, правда, излагалось так, как будто составители меморандума предполагали, что Кубань для союзников-европейцев в своем роде «терра инкогнита»… Кубань и кубанское население резко противопоставлялись общерусскому населению.

О совместной борьбе против большевиков казаков и другой русской половины кубанского населения ограничились лишь странным умолчанием.

Кубань и кубанское население резко противопоставлены России и русскому населению, «обнищавшим северянам»: «Ведущие борьбу большевистские войска, признавая власть большевистских диктаторов, стремятся ограбить наш край, чтобы удовлетворить, хотя отчасти, потребности разоренной, стонущей под владычеством большевиков центральной России, неспособной оказать им организованного сопротивления». О совместной борьбе с добровольцами в меморандуме сведений не дано. Сказано: «начиная с декабря 1917 года Кубань ведет непрерывную оборонительную войну против большевиков».