Читать книгу - ""Сыны Рахили". Еврейские депутаты в Российской империи. 1772-1825 - Ольга Минкина"

В 1825 г. с проектом реформы выступил другой «просвещенный» еврей, уроженец курляндского города Митавы Гирш Исаак Гиршфельд. На данный момент единственный источник сведений о нем – его записка министру финансов Е.Ф. Канкрину, датированная 10 августа 1825 г. В сопроводительном письме к проекту Гиршфельд, которым, по его словам, руководило «единое чувство усердия и приверженности к пользе государственной», так же, как и Маркевич в заключительных строках своего проекта, выражал готовность «содействовать дальнейшими сведениями» как человек, которому «весьма известны все обыкновения и обряды сказанного народа»^[1169]. В самом же проекте Гиршфельд предлагал завести во всех кагалах метрические книги для регистрации новорожденных, сочетающихся браком и умерших как на древнееврейском, так и на русском (для предоставления местным властям) языке, выдавать евреям свидетельства о рождении и браке на специальных бланках, заверенных печатями и подписями в губернском правлении^[1170]. Примечательно, что для Гиршфельда «еврейское общество» и «кагал» были синонимами, что отмечается далеко не во всех источниках того времени^[1171]. В отличие от Маркевича, сыпавшего экзотическими еврейскими терминами, Гиршфельд намеренно избегал всякой еврейской специфики. При обсуждении реалий еврейской жизни он употреблял такие далекие по смыслу от действительного значения понятия, как «духовные требы», якобы совершаемые раввинами (для обозначения последних он не сумел подобрать приемлемого синонима в русском языке)^[1172]. Проект Гиршфельда находится в русле общего стремления модернизирующейся бюрократии к получению более точной информации об управляемых, желания власти превратить общество в нечто читаемое, выраженное вербальным образом в документах. То, что предложение ввести новые технологии идентификации личности исходило от «просвещенного» еврея, тоже неудивительно. Впоследствии «маскилим» мечтали с помощью правительства «цивилизовать» евреев и в своей борьбе с кагалами апеллировали к власти.

В последующие два десятилетия обращения отдельных «просвещенных» евреев к властям чаще всего имели оппозиционный по отношению к традиционной общинной организации характер^[1173]. В гораздо меньших масштабах, нежели в предшествующий период, продолжала существовать и противоположная тенденция, когда владеющий «языком власти» маскил мог быть делегирован традиционной общиной в качестве легитимного представителя и выступал в роли защитника традиционных общинных институтов^[1174]. К середине XIX в. осмысление отношений между «просвещенными евреями» и традиционным обществом претерпело значительные изменения, приведшие в итоге к разделению восточноевропейского еврейства на «секуляризованное» и «ортодоксальное»^[1175].

В период с 1812 по 1825 г. основная часть конфликтов, которые приходилось улаживать депутатам, относилась к экономической сфере. Власть была недовольна незаконной торговлей евреев, в частности контрабандой, уклонением от податей и недоимками. Депутаты в качестве оправдания использовали ссылки на бедность и разорение евреев, вынуждающие их преступать закон, причем в числе способствовавших разорению обстоятельств стихийные бедствия и война соседствовали с мероприятиями власти. Обращение к документам еврейского происхождения позволяет проследить функционирование парадигмы «гзейрот» («бедствий, причиняемых властью»), во многом определявшей отношение евреев к власти. Особый интерес представляет поведение власти, стремившейся в тот период к альянсу с представителями еврейства. Это стремление явно обнаруживается в событиях, связанных с первым периодом деятельности еврейской депутации.

При проведении выборов 1818 г. выяснилось, что каждая еврейская община считала необходимым присутствие своих представителей в столице, очевидно, для защиты локальных интересов и отвергала предложенную сверху трехступенчатую схему выборов. Местным инициативам противились в первую очередь члены претендовавших на главенство губернских кагалов, апеллируя к навязанной властью системе понятий.

Таким образом, можно отметить, что участие евреев в политической жизни в тот период отличалось особой интенсивностью и остротой. В события, связанные с еврейским представительством, была вовлечена вся еврейская элита того времени. Инициативы депутатов, «поверенных», кагалов, «обществ» и отдельных евреев, которые, как и в предшествующие периоды, продолжали предлагать власти свои модели построения отношений с еврейским населением империи и высказывались даже по вопросам административного управления в целом, были направлены на повышение статуса евреев. Важно, что упразднение еврейской депутации в 1825 г. носило временный характер. При всех негативных характеристиках, которыми депутация наделялась в документах, исходивших от российской администрации, за ней признавался определенный потенциал, который мог бы реализоваться при благоприятных условиях.