Читать книгу - "Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия (1722-1735) - Игорь Курукин"

Сам командующий к маю 1727 года уже не считал нужным призывать армян «в службу вашего величества», поскольку самостоятельно они едва ли «от такова сильного неприятеля могут еще себя содержать». «Да и нам в войске их, — полагал генерал, — никакой нужды нет, и пользы из них не будет: сухим путем никуды, на Астрабад и в другие тому подобные места, не годны, водою и давно не надобны. Например, хотя бы армянского войска было у нас до пяти тысяч: кроме великой и несносной суммы денег помянутым на заплату, не стоят оные одного полку нашего пехотного или драгунского; к тому ж повелеваете ваше величество мне, хотя с терпеливостью с турками надлежит нам себя содержать и обходитца дружески, а коли армян в службу примем, кои по трактату надлежат в порцию Порте, кажетца, не без опасности к нарушению трактата: коли бы турки из наших, кои в нашей порции, в службу свою призывать хотели, не без сумнения б мы были. Не способнее ли армян, сколько можно, другим способом удерживать? По моему слабому мнению, первое обнадеживание им, показывая слабость состояния турецкого, что час от часу турки слабеют и Эшреф силеется, и свою всякую помочь им показывать. Хотя до времяни с турками нет нам причины разрывать, однакож другие способы им представлять, что надеетца мошно в разграничении между Россиею с турками земель, и в те поры к реке Араксу свободно нам будет послать часть своего войска с Куры, где надлежит нам делать крепость, при котором случае армяне, ежели похотят, безопасно могут выйтить во владение вашего величества, куда похотят, что я им уже об этом и представлял, на что оные, кажетца, имеют склонность. Однако ж я по их непостоянным нравам вовсе не верю, а иного способу к продолжению, чем бы армян удержать от подданства турецкого, я не нахожу».

Долгоруков отпустил армянских посланцев Багы-юзбаши и Кевгу-челеби в Москву, а сам получил указание придерживаться прежней тактики: «…армян вам всякими способы укреплять, чтоб они против турок твердо стояли и оным не поддавались, чиня им представления и обнадеживания» — на тот случай, если придется «им с нашей стороны сильно вспомогать и обще с ними действовать». Неосторожные «укрепления» могли обернуться конфликтом — в 1730 году Неплюеву в Стамбуле пришлось выслушивать «многие выговоры» по поводу обнаружения у пленных армян русских «знамен» и переписки некоего Абрама из свиты Румянцева со священником Киркором Степаничем. Резиденту пришлось все эти неудобные свидетельства объявить поддельными.

Случай воевать так и не «пришел», и в начале 1729 года Аван-юзбаши и еще несколько командиров с их людьми (больше 200 человек) выехали в российские владения. А.И. Румянцев их встретил и «приласкал», отправил брата Авана, Тархан-юзбашу, в столицу, но насчет перспектив массового переселения не заблуждался: «Ежели ево, Тархана-юзбаши, прошение будет, чтоб весь народ перевесть из Сагнак в российскую порцию, то мнит он, Румянцов, что статца тому не возможно, понеже подлой народ никто оттуда не пойдут, разве знатные одни переедут; что они сами ему отзывались, что подлой народ домов своих не покинут, ибо им опасности от турок никакой не будет; а ежели все знатные в российскую сторону переедут, то никакого плода от них не надлежит ждать, понеже будут требовать себе великого жалованья, также которые имеютца в порции российской армянские деревни, то ими их удовольствовать будет не возможно: еще станут просить и бусурманских деревень, которых, по ево мнению, отдавать им не возможно».

Знатным командирам назначили неплохое жалованье (150 рублей в месяц), но отдавать им во владение находившиеся под Дербентом армянские селения Румянцев не стал, поскольку «весьма армяня под командою их быть не желают, ибо от них ему, Румянцову, пропозиция о том была, и ежели отданы будут, то все разойдутся». В августе того же года к Румянцеву прибыли 20 человек «из Согнака», которым предложили поселиться у Тарков, в Мушкуре и Шабране. Через год в Баку появились еще 157 выходцев из Карабаха во главе с юзбаши Аврамом, Селаганом, Алаверды, Батыром и Семеном, а также епископом Петросом; последние заявили, что ушли, «опасаясь своего народу, дабы их не предали туркам». Пришедшие не захотели жить на границе в «пустом городке Дедили», а потому им выдали «пропитание» и направили на жительство в армянские деревни.

Планы Петра I по заселению «новополученных» провинций русскими и закавказскими христианами так и остались неосуществленными. О каких-либо переселенцах из России известные нам документы не упоминают. Какая-то часть армян и грузин (в том числе освобожденные из плена в горах) оставались жить и служить в российской «порции», но точное число таких поселенцев назвать вряд ли удастся — российское командование такого учета не вело, тем более что не все явившиеся в прикаспийские провинции там же и оставались, а в Дербенте и других местах армянское население было и раньше.

Мы располагаем на сей счет только обрывочными данными. Так, например, бывший комендант крепости Святого Креста бригадир Леонтий Соймонов в своем прошении о «перемене ранга», поданном в 1736 году, говоря о своих заслугах, упомянул и о том, что вывел к крепости «из-за границы басурман и армян жилых и кочевых мужеска полу (кроме женска) тысяча пятьсот тритцать два человека, от которых и плод имелся немалой». В 1726 году в Дербенте были основаны грузинская церковь и монастырь, а в 1735-м епископ Иоанн сообщал, что он «в приход неимущих и вдовиц имеет при себе на пропитание мужеска и женска со 160 человек, також которые собрались из полону и из гор, а иные из Грузии, верующие во Христа, и таких у него при пустыне имеетца больше 400 человек мужеска и женска полу, которые обещались быть в подданстве ее императорского величества».

Прибывший в Москву в начале 1730 года российский агент в Карабахе Иван Карапет докладывал, что не желавшие терпеть турецкое иго армяне из сагнаков, «видя, что с российской стороны помощи по се время получить по многим обещаниям не могли, многие разошлись кругом оных же мест по лесам и по горам и живут скрытно». Другие же не могли переселиться по экономическим причинам: для заведения на новом и непривычном месте жилья и хозяйства «немалое иждивение потребно». Те же, кто прибыл в российские владения, и руководство Низового корпуса были не очень довольны друг другом. Многие армянские выходцы считали новое место жительства временным. «Селища они, армяня, в завоеванных в Персии российских провинциях ни в которых местах не желают и не могут, а желают возвратитца паки в Сагнаки, с помощными его императорского величества войски», — заявил в Коллегии иностранных дел Тархан-юзбаши в октябре 1729 года. Прибывшие в 1728 году группой армяне из Польши также не пожелали остаться в русских владениях, и Верховный тайный совет дал разрешение отправить их в Карабах.

Другие же командиры настойчиво просили русских войск в помощь против турок, ожидали себе «деревень» и достойного жалованья, которого, по мнению Румянцева, не заслуживали: «…токмо для единого християнства, как в указе резоны показаны, а чтоб от них пользы надеятца, то одним словом… видя их состояние, впредь надежды не имеет». Аван и Тархан-юзбаши в 1731 году жили в Баку. Левашов сообщал, что уменьшать жалованье Авана с 1200 до 1000 рублей нецелесообразно, поскольку «произойдут канфузии и зависти, и многие дакуки будут, или в противной интерес развратятца»; желающим же отъехать обратно в сагнаки он российских паспортов не дает, чтобы не беспокоить турок, и предлагает отправляться «своевольно».