Читать книгу - "Суворов - Вячеслав Лопатин"

Шаг назад — смерть. Всякая стрельба кончается штыком…

На неприятеля начинать атаку с слабой стороны…

По военной пословице, сбитого неприятеля гони плетьми. Но при жестокой погоне нимало не давать времени ему оправляться и паки выстроиться. Тогда был бы опять равный бой…

Пехота, особливо кареями, должна быть приучена к пальбе весьма и цельному прикладу, к действию штыка, к быстрым движениям, чтоб, сколько можно, от кавалерии не отдаляться…

Производить экзерциции… кавалерия, приученная к крестной рубке, проезжает сквозь на саблях… линию кавалерии или спешенной, или пехоты, под пальбою сих последних, дабы кони приучены были к огню и дыму, как и к блеску холодного ружья, а седок к стремю и поводам».

Командующий носился верхом по расположениям войск, подбадривая уставших, проверяя знание своих наставлений, напоминая о прошлых победах. И, как всегда, звучали слова: «В поражениях сдающимся в полон давать пощаду… Обывателям ни малейшей обиды, налоги и озлобления не чинить. Война не на них, а на вооруженного неприятеля».

По пути к суворовскому корпусу присоединились еще два, силы возросли до пятнадцати тысяч человек. Среди присоединившихся войск находились как ветераны, хорошо знавшие боевые приемы своего полководца, так и новички. Им тоже приказано было учить военный катехизис. По воспоминаниям участника событий, все знали наставления Суворова не хуже, чем Отче наш.

За 20 дней суворовские войска прошли 530 верст!

Третьего сентября казачья полусотня атаковала под Дивином сторожевой отряд поляков в 200 человек, совершенно не ожидавших появления русских войск. Подкрепленные еще сотней товарищей казаки уничтожили противника. Пленные и жители показали, что в 35 верстах в Кобрине находится авангард корпуса генерала Сераковского, дислоцированного под Брестом.

Некоторые из соратников Суворова советовали ему провести разведку, он же приказал казачьему авангарду бригадира Ивана Исаева идти вперед. И внезапный удар 4 сентября снова решил дело.

Спустя два дня в сражении при Крупчицком монастыре близ Кобрина были разгромлены части из корпуса Сераковского, а еще через два дня под Брестом сокрушены его основные силы — более десяти тысяч человек. Остатки корпуса, собиравшегося наступать на восток, бежали к Варшаве. «Брестский корпус, уменьшенный при монастыре Крупчицком 3000-ми, сего числа кончен при Бресте, — донес Суворов фельдмаршалу. — Поляки дрались храбро, наши войска платили их отчаянность, не давая пощады… По сему происшествию и я почти в невероятности. Мы очень устали».

За пять дней одержаны четыре победы! Суворов блестяще реализовал свой принцип: «быстрота, глазомер и натиск». Имея численное превосходство, противник дрался упорно и умело, но уступил в честной борьбе лучшему полководцу своего времени. Первые два боя выиграли шедшие в авангарде казаки, в сражениях при Крупчицах и Бресте решающую роль сыграли обученные по суворовской системе сквозных атак Черниговский карабинерный и Переяславский легкоконный полки, те самые, о маневрах которых под руководством Суворова рассказывал Денис Давыдов.

Впечатление от поражений мятежников было потрясающим. Костюшко прискакал в Гродно, наспех осмотрел войска и умчался обратно в Варшаву Он сознавал, что в борьбу вступила новая грозная сила — Суворов.

Тот же смысл вложила в свой отзыв императрица Екатерина: «Я послала в Польшу две силы — армию и Суворова». В Петербурге ликовали. Победитель стал предметом восхищения. Все рассказывали о его удивительных причудах. Например, в походе он не указывал часа подъема, а сам будил войска криком петуха. И эта скрытность была залогом внезапности появления перед противником. Лаконизм высказываний Суворова порождал сравнение его с великим Цезарем. Передавали его приказ дежурному офицеру Федору Матюшинскому: «В час собираться, в два отправляться, в семь-восемь быть на месте. Крепок лагерь местом. Смотреть в оба. Сарматы (так издревле называли поляков. — В. Л.) близко».

В письме Рибасу, с которым у Суворова установились особо доверительные отношения, говорилось: «Ваше Превосходительство, Господин Адмирал, читайте: пришел, увидел, победил. Живу будто во сне. Да хранит Вас Господь, друг мой сердечный!»

Ходило по рукам стихотворное письмецо Александра Васильевича дочери: