Читать книгу - "Главный противник. Тайная война за СССР - Николай Долгополов"

Тогда же, в этой трагической ситуации Земфир и Эльза не отступили. Чтобы как-то объяснить свой интерес к К., Мукасей выдавал себя по легенде за его дальнего родственника, кузена своей жены. И тут супругам приходит идея: официально оформить наследство. Дело, конечно же, не в жалких грошах, 40 американских долларах, оставшихся от бедного К. Добиться признания в качестве настоящих наследников означает совсем иное: по-настоящему легализоваться в Швейцарии, публично доказать, что у них, приехавших из Восточной Европы, были родственники и в Европе Западной, получить соответствующие документы.

Завязывается длинная и подчас рискованная интрига. Нотариусу требуются свидетели. И чтобы найти, а точнее уговорить их, Мукасеи применяют все разведческое умение и глубочайший человеческий такт. Ну, а память о скончавшемся товарище по нелегальной разведке они увековечивают: устанавливают на могиле мраморный памятник, высаживают многолетние кипарисы и елочки. И все 20 с лишним лет пребывания за кордоном заботились о могиле. На памятнике — портрет К. с датами рождения и смерти по легенде. И даже уйдя из жизни, К. помогает Родине. Его могила служит местом встреч с другими разведчиками легалами и нелегалами, тайником для обмена разведывательными материалами.

Не правда ли, сюжет для детективного фильма? Или вот еще один из рассказов Михаила Исааковича. Вот пылесос в квартире Мукасеев. На самом деле его 12-метровый шнур безотказно служит радиоантенной во время чуть не ежедневных сеансов связи.

Или такая деталь прикрытия. Аккуратная, радушно принимающая приглашенных гостей Эльза всем своим видом дает знать, что не любит, когда к ним в дом приходят экспромтом, не предупредив. Знали бы приятели и соседи истинную причину подобной щепетильности. У Елизаветы Ивановны сеанс связи с Центром, и любой, даже мало разбирающийся в технике гость, может заподозрить неладное, увидев в комнате скромной и бесхитростной домашней хозяйки сложную современную технику. А пока Лиза передает или принимает радиограммы, Михаил старательно метет дорожки в уютном, приобретенном им, действительно удачливым коммерсантом домике с садом, старательно наблюдая за тем, чтоб рядом не появились посторонние. Невинное занятие, а сколько напряжения. Ведь стоило однажды забарахлить устаревшей аппаратуре и затянуться сеансу связи, как радиопередатчик чуть не запеленговали.

В Москву, к детям, по легенде

Некоторые разведчики-нелегалы рассказывали мне, что с детьми в чужих краях и труднее, и легче одновременно. Легче — ибо детишки — это еще и лучшее прикрытие. Труднее — ибо при возвращении домой возникает нередко непонимание. Взращенные в иных краях, они не говорят по-русски. И каково им адаптироваться в снежной и сложной России?

Однажды, когда пара нелегалов с трудом перешла границу и, едва избежав провала, добралась до Москвы, их дети, поняв, куда попали, хором закричали: «Так вы — советские шпионы!». И закричали на английском.

У Мукасеев и намека на такое не было. Сын Анатолий стал известным кинооператором, работающим в дружном контакте с женой — режиссером Светланой Дружининой. Дочь работала директором картин на Центральной студии документальных фильмов. Иногда, неизвестно какими путями, Елизавета на короткое время вырывалась из своей нелегальной жизни и оказывалась в Москве. Как? Под каким предлогом и прикрытием удавалось вырваться? Рассказывать об этом запрещено до сих пор. Но Центру удавалось вывозить своих нелегалов отдышаться. Это называлось и отпуском, и переподготовкой. А для Лизы это была встреча с детьми. За короткие эти недели она старалась передать им все тепло и любовь, копившиеся месяцами в далеких странах. После чего она возвращалась к мужу. В Европу ли, в Израиль, развернувший в ту пору войну с Египтом… Или, может, в Прагу, куда вошли наши войска?

— Как получалось — не спрашивайте, — предупреждает Елизавета Ивановна. — И ребята у меня выросли талантливые. Анатолий — один из лучших кинооператоров. Дочка тоже была связана с кино, работала администратором, директором кинокартин на Центральной студии документальных фильмов. У Толи жена — Светлана Дружинина, актриса и режиссер, она мне сразу понравилась. У нас в семье четыре члена Союза кинематографистов. Вот вы о личной жизни. Но она же удалась. Мы можем гордиться редчайшим взаимопониманием. Один взгляд Михаила Исааковича, поворот головы, полувздох… И мне было все абсолютно ясно. Лечу — и выполняю.

Иногда, когда особенно хотелось поговорить по душам, они садились в машину и уезжали в лес. Проверялись, уходили в чащобу, общались по-русски. Хотя по строгим разведка-нонам это запрещается (одного разведчика-нелегала, ночью в полудреме выругавшегося на родном матерном, едва не отозвали из Скандинавии).

Когда я спрашиваю подполковника Елизавету Ивановну Мукасей о личной жизни, она отвечает уверенно:

— Личная жизнь удалась. Мы можем гордиться сделанным. За 20 с лишним лет там ни разу не были на грани провала. У нас было и есть такое редчайшее взаимопонимание! Лечу и выполняю!

И в 100 лет — разведчик

13 августа 2007 года полковник Михаил Мукасей отпраздновал свой сотый день рождения. Его боевая подруга, жена — подполковник Елизавета Мукасей 95-летие справила в марте. Я заглянул и на юбилей, да и до него переговорил с Михаилом Мукасеем.

Уютная квартира в зеленом районе столицы. Стены в портретах знакомых по книгам и фильмам персонажей. Мукасеям, как и почти всем немолодым нелегалам, продолжает помогать СВР. У них вполне благополучные и благодарные дети.

Идиллия? Все и всегда складывалось благополучно. Вряд ли. И я спрашиваю:

— А когда были уже нелегалом в Европе, чувствовали, что вокруг вас чужое шевеление, повышенный интерес и, не дай Бог, провал?

— Неоднократно. Однажды вышли на радиосвязь с Москвой и чувствуем — не идет, и все тут. Отказал диод. Сеанс длился дольше, чем обычно, и нас засекли. В местных газетах появились угрожающие статьи «о шпионах с Востока, обосновавшихся в нашем тихом городе». На связь с Центром мы несколько месяцев не выходили.

— Как передавали разведданные?

— По радиосвязи, тайнописью. Закладывали их в тайники. Иногда наши нелегалы вдруг переставали выходить на связь. И нам приходилось выезжать в другие страны их отыскивать.

— А если их арестовали или вдруг они переметнулись на чужую сторону?

— Если б переметнулись, мы бы с вами тут так спокойно не сидели. Предателей за эти два десятилетия нам не попадалось.

— Вот вы учили своих молодых преемников. На что обращали их внимание?

— На многое. И на языки тоже. Вообще языки надо знать в совершенстве. Один наш нелегал, человек высокообразованный, пробился в такую высшую военную школу, обучение в которой могло бы стать для разведки бесценным. Но не удержался.

— Подвел акцент?

— Нет, некоторая неотшлифованность языка, немного совсем не хватило до блеска.

— Почему среди разведчиков-нелегалов немало долгожителей? Работа же нервная, столько сил отнимающая…