Читать книгу - "Алтай. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия в Центральной Азии - Михаил Певцов"

Внешняя торговля Хотана собственно с Россией весьма значительна. К нам оттуда вывозится очень много маты для туземцев Туркестанского края, а также меха, войлоки, ковры, овечья шерсть, козий пух и овчины. В прежнее время из Хотана в наши пределы вывозилось еще немало шелка-сырца, отпуск которого прекратился вовсе со времени начала болезни шелковичного червя.

Хотан, подобно Яркенду, имеет торговые связи с Ладаком. Туда сбываются преимущественно козий пух и наша (гашиш), затем немного малых шерстяных ковров и войлоков. Из Ладака же в Хотан привозится больше всего кисеи на чалмы и женских кисейных платков; затем индийские лекарственные вещества и небольшое количество английских ситцев (бомбейских фабрик), сукон и металлических изделий. Кроме того, из Ладака доставляется тайком индийский чай низкого сорта (бенгальский), ввоз которого строго воспрещен китайским правительством в видах обеспечения сбыта собственного чая в Кашгарии.

Торговые сношения Хотана с Ладаком, так же как и Яркенда, крайне затрудняются горным путем через Куньлунь и Каракорум. Торговые караваны из Хотана в Ладак и обратно ходят почти исключительно летом и направляются через селение Саньчжу и Килианский перевал. В течение осени и зимы 1889–1890 гг. из Ладака в Хотан пришли только два каравана; хотанские же караваны, выступившие в путь уже поздней осенью, не могли проникнуть в Ладак через заваленные глубоким снегом горные проходы и повернули назад.

В Хотане проживает около 80 человек наших торговцев – ферганских сартов. Они сбывают преимущественно мануфактуры наших фабрик, в особенности ситцы и металлические изделия. Кроме того, они продают значительное количество сахара, стеариновых свечей, мыла, зажигательных спичек и разного мелочного товара. Из Хотана наши торговцы вывозят больше всего маты и белых бараньих мехов, а затем ковры, войлок, овечью шерсть, козий пух и овчины.

Китайская торговля в Хотане, как и повсюду в Кашгарии, очень незначительна. Китайские купцы продают туземцам в большом количестве только чай и дешевую фарфоровую посуду. Сбыт же китайских мануфактурных и в особенности металлических изделий весьма ограничен, по причине сильной конкуренции русских торговцев теми же предметами.

В окрестностях города Хотан в двух местах сохранились большие развалины. В одних из них, находящихся в местности Тертыр, верстах в 6 к востоку от туземного города, заметны остатки глиняной стены квадратного начертания около 200 сажен в стороне, а внутри ограды можно различать основания домов. В этих развалинах находят домашнюю утварь и монеты, принадлежащие глубокой древности.

Другие развалины находятся в 8 верстах к юго-западу от того же города, на берегах речки Аляльвах, где, по словам местных летописцев, стоял в IX веке н. э. большой дворец хотанского царя Консуса. Остатки этого дворца и окружавших его домов сохранились до настоящего времени. В речке Аляльвах, близ развалин, еще в недавнее время находили жемчуг, но местные власти стали отбирать его у искателей. Вследствие этого раскопки в той местности производятся ныне тайком, и потому очень трудно узнать достоверно, что именно там добывают теперь.

Аксакал наших торговцев в Хотане, Абу-саттар, проживший в этом городе почти 18 лет, уверял меня, что некоторые из местных жителей ездят зимой на север, в пустыню Такла-Макан, и добывают там из развалин медную посуду, а иногда находят золотые и серебряные вещи. По словам искателей, в этих развалинах можно ясно различать основания глиняных домов и пни росших около них деревьев, обломки глиняной посуды, разных орудий, мельничные жернова и кости домашних животных. Туземцы, занимающиеся раскопками, тщательно скрывают места нахождения развалин и совершают свои поездки туда всегда секретно.

28 сентября мы оставили Хотан и направились в город Керия. В двух воротах от восточной окраины туземного города экспедиция перешла через реку Юрункаш, долина которой сплошь покрыта кругляками. По левому, низменному, берегу реки, около переправы, сооружена длинная плотина из камней, защищающая прибрежную часть оазиса от наводнений. Воды в реке в то время было очень мало, но во время разлива она многоводна и быстра. В это время Юрункаш, по словам туземцев, несет больше воды, чем Каракаш, почему они и считают его главной рекой.

Обе реки получают начало на Тибетском нагорье, прорезают Куньлунь и, спустившись в Кашгарскую котловину, сливаются в ней верстах в 120 к северо-востоку от Хотана. Разлитие этих рек-близнецов происходит одновременно, в июне и июле, от периодических дождей в Куньлуне и таяния его ледников. Тогда переправа через них совершается на больших лодках (каюках), и только в конце августа обе реки становятся проходимыми вброд.

От слияния Юрункаша с Каракашем образуется река Хотан-дарья, несущая свои воды через пустыню Такла-Макан в Яркенд-дарью. Осенью течение Хотан-дарьи прерывается, и вода остается только в наиболее углубленных местах ее ложа в виде небольших пресных озерков, не пересыхающих до следующего наводнения. Продолжительность существования этих озерков, в которых все время живут рыбы, дает повод полагать, что по прекращении поверхностного течения горная вода продолжает сочиться в глубине песчаного ложа реки до следующего разлива.

От переправы мы прошли около 30 верст по оазису. Почва в восточной половине Хотанского оазиса, по словам туземцев, плодороднее, чем в западной, и водой эта половина в летнее время тоже обильнее западной, орошаемой рекой Каракаш; поэтому плотность населения в ней больше, и оно, по-видимому, зажиточнее, чем к западу от реки Юрункаш. На пути по восточной половине Хотанского оазиса мы миновали три базара и пересекли четыре протока реки Юрункаш, текущие в обрывистых балках, промытых ими в рыхлой лёссовой толще.

На другой день экспедиция вышла из Хотанского оазиса и остановилась на восточной его окраине на ночлег. Впереди расстилалась обширная солончаковая равнина, покрытая низкорослым и редким камышом. Летом, во время разлития реки Юрункаш, эта низменная равнина затопляется водой, и тогда на ней образуется множество мелких озерков, пересыхающих по спадении воды. Перед наводнением жители оазиса жнут на ней молодой камыш на зиму для скота, а осенью пасут свои стада.

Сделав маленький переход по солончаковой равнине, мы ночевали на северо-восточной окраине оазиса, у большой дороги, ведущей из Хотана в Керию, по которой нам надлежало следовать. С этого места был ясно виден на юге высокий хребет, простирающийся с юго-востока на северо-запад до реки Юрункаш, а перед ним – два небольших, параллельных ему степных кряжа. Этот обособленный хребет сочленяется на юге волнистым поднятием и окраинным хребтом Куньлунь, носящим против Хотанского оазиса название Карангу-таг.

Большая дорога, по которой мы направились в Керию, за чертой оазиса вступает в пределы Керийского округа и пролегает по пустынной щебне-галечной равнине, а потом по мелким песчаным наносам. Эти наносы распространились на юг от длинного песчаного острова, тянущегося в этом месте вдоль дороги, немного севернее ее. В песках мы остановились на ночлег у одинокого лянгера Яилган; к северу от него, верстах в 12, среди песчаных барханов, покоится прах мусульманского святого Сиявуш-хана, к мазару которого заезжают на поклонение набожные мусульмане.