Читать книгу - "Кто Вы, "Железный Феликс"? - Александр Плеханов"

После Гражданской войны были внесены уточнения в правила приема на работу в органы и на службу в войска ВЧК. В инструкции ВЧК от 21 мая 1921 г. указывалось, что для зачисления в чекистские органы необходимо подать заявление о приеме, заполнить анкеты, представить документы с последнего места работы с указанием причин увольнения или перевода, предъявить справку о состоянии здоровья и рекомендации двух членов партии, проработавших не менее одного года в ВЧК. Приему в органы безопасности не подлежали служащие Департамента полиции, жандармерии и других правоохранительных органов царского и Временного правительства.

Одним из важнейших условий успешной работы органов ВЧК Дзержинский считал их комплектовании в первую очередь кадрами из коммунистов. В выступлении на открытии 4-й конференции губернских ЧК 3 февраля 1920 г. он говорил: «Наша ЧК является самым лучшим, самым острым и самым действительным орудием и самым действительным оружием рабочей диктатуры. Нигде, ни в одном учреждении нет такого процента рабочих-коммунистов, как у нас. По тем сведениям, которые у нас имеются, процент коммунистов среди сотрудников вообще в ЧК доходит до 50, а ответственные работники почти целиком состоят из коммунистов»^[629].

Дзержинский сам давал рекомендации и поручительство для приема в ВЧК и в компартию тем из сотрудников, которых хорошо знал. Например, 22 февраля 1918 г. он рекомендовал для работы в ВЧК Бродского, как заслуживающий «полного доверия»^[630], а 24 марта 1919 г. — в партию Герсона Вениамина Леонардовича, так как знал «по совместной работе в ВЧК с конца 1919 года на должности секретаря Ос. От. ВЧК и проявившего себя как работника очень хорошего…»^[631].

Историкам хорошо известно имя Е. Ф. Муравьева. Как-то в одной из бесед с Евдокимом Федоровичем автор спросил его о том, встречался ли он с Дзержинским после тамбовской операции. Он ответил утвердительно и сказал еще, что в 1924 г. просил Феликса Эдмундовича о рекомендации ему для вступления в партию, но ответа не получил. Мне же было хорошо известна точка зрения Дзержинского. Она изложена в короткой записке от 19 июля 1924 г., содержание которой почему-то не дошло до адресата:

«Т(ов) Е. Муравьеву.

Ваше желание вступить в партию я целиком поддерживаю и приветствую и уверен, что Ваша преданность делу рабочего класса и коммунизма, проявленная Вами в работе на Тамбовском фронте, настолько очевидна, что ряд наших работников даст Вам необходимую рекомендацию, за которой прошу обратиться к т. Ягоде.

Мне лично давать Вам формальную рекомендацию по формальным соображениям неудобно…»^[632]

Однако до января 1925 г. вопрос о приеме в партию Е.Ф. Муравьева не был решен, и 3 января Дзержинский запросил Г.Г. Ягоду:

«Генрих Григорьевич!

В чем дело? Почему Муравьеву мы не содействуем вступить в партию?

Он тысячу раз это заслужил. Разве у Вас или Дерибаса есть что против него, насколько серьезного.

Прошу Вас ускорить это дело»^[633].

Через два дня Г.Г.Ягода ответил Ф. Э. Дзержинскому, что ЦК РКП (б) просил от Е. Ф. Муравьева, как выходца из другой партии, пять рекомендаций. Он же в течение 7 месяцев этого не сделал. Помимо этого Воронежский губком выступил против приема в партию Муравьева, который после подавления антоновского восстания «значительно разложился», став склочником и шкурником^[634].

Для работы в ВЧК Дзержинский принимал коммунистов по рекомендации своих соратников. Так, 27 января 1918 г. стал чекистом по предложению Я.М. Свердлова «наш партийный товарищ Беленький»^[635], 18 февраля — депутат Екатеринодарского совета Манцев^[636].

Дзержинский часто получал письма с просьбой о приеме на работу в ВЧК-ОГПУ. Но если он не был знаком с заявителем, то просил навести о нем справки. Так, 23 апреля 1921 г. просил А.Х. Артузова прислать ему характеристику на бывшего начальника Особого отдела IV армии Батурлова. В ответе А. X. Артузова 25 апреля 1921 г. сообщалось, что Батурлова он знает по работе в Особом отделе. Был осведомителем в военном учреждении, но с этим не справился, ушел на Южный фронт, где выдвинулся и был назначен членом РВС экспедиционного корпуса. В польскую войну был начальником особого отдела 4-й армии, но зарекомендовал себя отрицательно. Жена его эстонка, из буржуазной семьи. «На меня, — писал Артузов, — он производит впечатление нечистоплотностью в денежных отношениях и авантюриста, производит впечатление случайного у нас человека»^[637].

24 декабря 1922 г. Дзержинский сделал запрос В.Л. _Герсону: «У нас года 1,5–2 т. назад был следователем Вершилесов. Сейчас он обратился ко мне за рекомендацией для службы в НКПС. Последнее время работал в Киев. губ. ЧК. У меня в памяти осталось какое-то воспоминание, что он от нас скрылся и подозревался, кажется, во взяточничестве. Не помню, у кого он работал. Наведите справки. Между прочим, спросите у Беленького, у его комиссаров, у Лациса, Ротенберга, Манцева и других и результат срочно сообщите мне»^[638].

Для работы среди иностранцев Ф.Э. Дзержинский привлекал коммунистов, владевших иностранными языками. Поэтому в ВЧК-ОГПУ немало трудилось иностранцев, разделявших коммунистические идеи. Одним из них был Деляфар. Француз по национальности, аристократ по происхождению, юрист по образованию, идейный анархист по партийной принадлежности, поэт по призванию, он пришел в ВЧК с твердым убеждением в необходимости уничтожить контрреволюционные элементы ради скорейшей победы мировой революции. В годы Гражданской войны был выслежен французской контрразведкой в Одессе и расстрелян в море, на барже. Умер со словами «Да здравствует мировая революция!»^[639].

23 июня 1919 г. Дзержинский писал И.Т. Смилге: «Я не знал, что Вы проектируете перевести т. Ст. Бродянского на другой фронт. Было ли это целесообразно? Для связи с поляками и с польской работой в тылу у противника я думаю необходимо иметь польского товарища в Реввоенсовете армии на польском фронте. Я хотел бы внести этот вопрос в ЦК, и пока просил бы Вас оставить т. Бродянского на прежнем посту. Напишите мне о своих соображениях.^[640]