Читать книгу - "Я, Легионер - Георги Лозев"

— Но я ведь их не расстрелял, всего лишь спугнул.

— Ах, я вижу и легионеры изменились. Во времена моей молодости если легионер стрелял в кого-то, то тот, конечно, уже был мертв. Во всяком случае, о расстрелянных пулях я должен сообщить, — взводный командир направил свой фонарик в том направлении, откуда пришли местные, и мудро заключил: — Так как нет даже раненых, эти пули будут записаны в расходы во время учений.

Сначала я подумал, что Понс не принимает мои слова всерьез, но потом увидел, что он решил удвоить охрану в течение ночи. На посту поставили Ульянова, и я должен был караулить с ним еще час. Никто не похвалил, но и никто не наказал меня, так что, очевидно, я только сделал свое дело, вот и все. Я понимал, что если бы дети напали на меня, я бы их пристрелил. Я готовился к этому в течение нескольких месяцев, так что даже удивился, как мне удалось сдержаться и не выстрелить в кого-либо. Я не знаю, был ли командир доволен мной, но чувствовал, что мне повезло. Судьба, Бог, ангелы или что-то еще помогли мне в тот момент слабости, и я пошел спать с чистой совестью.

На следующее утро бушевал сильный ветер, и снова все покрылось сероватым туманом. Ночные посетители больше не вернулись, и мы спокойно залезли в грузовик.

Старший сержант посмотрел на меня с улыбкой и спросил:

— Теперь ты понимаешь, почему мы разбиваем лагерь вдали от них?

— Да, уже яснее, но я все еще не могу понять, как эти дети появились из ниоткуда. Они мне показались тринадцатилетними.

— Здесь, в суровых условиях пустыни, в пятнадцать становятся мужчинами. Не забывай, маловероятно, что они доживут до глубокой старости. Мы в десяти или пятнадцати километрах от города Беуркия, а эти дети, как ты их называешь, пробегают такие расстояния, прежде чем позавтракают. В этом регионе люди дорожат своей землей, так как иногда появляется не засыпанная песком почва, которую можно обрабатывать, поэтому ты видел в детских руках кирки и лопаты.

Я понял, что сержант Понс было хорошо информирован о том, что произошло накануне, и что он был доволен моей реакцией. Это укрепило мое ощущение хорошо выполненной работы.

Солодовников снова до упора нажал на газ, и грузовик понесся по хорошо проторенной дороге, которая соединяла разные подобия городов. Мы проехали мимо города, который носил странное название Коро-Торо, а затем вернулись в море песчаных дюн. Грузовик по-прежнему утопал в песке, и нам часто приходилось его вытаскивать. Наш запас воды был на исходе, но в тот день мы встречались с другими боевыми группами нашего полка и получали от них новые запасы. Встреча была назначена в пустыне, вдали от всего живого, где вертолеты с базы в Нджамене спокойно могли сбросить нам такую важную для нас воду.

Через четыре часа похода в пустыне и после того как мы неоднократно выкапывали шины грузовика, наш взвод прибыл последним на место встречи, где нас ждал капитан Ляжуани. Четыре грузовика и внедорожник капитана стояли как на параде. На этот раз ни души не было — ни детей, ни птиц, ни даже кактусов, только мы, легионеры Четвертого эскадрона, гордо стояли среди огромных пустынных песков. Сергеев, малыш взвода, стал нервно озираться.

— Что ты ищешь, сибиряк? — спросил я его с удивлением.

— Нет ни кактусов, ни дюн, — был его комментарий.

— А зачем они тебе?

— Желудок не в порядке, мне нужно в туалет. Присесть за что-то, — объяснил малыш.

— Ха-ха, ты съел большую часть нашего провианта, я тебя понимаю. — Я огляделся и обнаружил, что кроме песка вокруг ничего не было.

— Что же делать? — спросил меня Сергеев, как будто я был его матерью.

— Выбираешь направление и идешь, пока не удалишься от нас. Хотя бы вонь не чувствовали, достаточно того, что воздух, как в печи.

Сергеев послушно взял нож и рулон туалетной бумаги и отправился. Он вернулся через двадцать минут весь вспотевший. Жара действительно становилась невыносимой.

— Пока делал свою работу, с меня стекло больше пота, чем я мог себе представить, что есть в моем теле. После как напрягся…

— Меня не интересуют твои дерьмовые истории, — сказал я. — Жара невыносима для всех, не один ты срешь.

— Я просто хочу немного воды, моя кончилась, — попросил он жалобно.

У меня было полбутылки воды, и вскоре должны были прилететь вертолеты. Я отпил глоток, потом протянул ему бутылку.

— Спасибо, ты как мать родная, — поблагодарил он и выпил залпом.

Вертолеты задержались часа на два, и во рту пересохло. Когда наконец послышался шум их пропеллеров, я вздохнул с облегчением. Вода была нашим спасением в пустыне, я научился ее ценить. Парашют, который был прикреплен к металлическому каркасу, начал быстро спускаться к песку. Джип капитана Ляжуани отправился туда, где приземлился ценный груз. Чуть позже вода была распределена, и Четвертый эскадрон отправился в полном составе к конечной точке своей миссии — оазису Фалья.

Расположившись километрах в пятидесяти от Фальи, на рассвете мы направились в город, чтобы попасть туда пораньше. В десяти километрах от места назначения начали появляться пальмы и кактусы, которые были доказательством того, что мы подходим к оазису. Мы вышли на довольно проторенную дорогу: грузовики двигались по ней со скоростью почти сто километров в час. Мы добрались до Фальи в считанные минуты.

Я ожидал увидеть что-то вроде большого города, но, к моему удивлению, первые здания, которые я увидел, были больше похожи на археологические раскопки. Здесь люди, очевидно, не знали, что такое крыша, а иногда даже отсутствовали и стены зданий, но было много красивых деревьев и небольших кактусиков на дюнах. Караваны кочевников расположились на окраине города, и шум грузовиков испугал верблюдов. Рано пробудившиеся люди смотрели нас с благоговейным трепетом. Очевидно, эти люди настрадались вдоволь во время гражданской войны. Пройдя через оазис, мы, как кочевники, поселились на окраинах, в то время как наш капитан отбыл на какие-то деловые встречи. Мы находились в состоянии боевой готовности, но все казалось спокойным. Атмосфера не была напряженной, но снова, как и в других городах, через которые мы проезжали, мы видели невероятную нищету голодающих и надежду получить что-то в подарок в глазах детей.

Вокруг нашего лагеря было полно финиковых пальм. Видимо, это был основной фрукт в этом оазисе. Варенье, сухари и печенье мне надоели, и я решил залезть на пальму. К счастью, она не была слишком высокой, а финики были очень хрупкими. С тех пор как я приехал в Африку, я похудел больше чем на десять килограммов, так что ствол удержал меня, и я с удовольствием жевал сладкие фрукты. Йорданов также залез на пальму и начал есть финики. Наш капрал-механик рассмеялся, показывая на группу детей, которые подходили, предлагая именно финики. Мы слезли с деревьев и обменяли печенье и консервы на два мешка сладких фруктов.

Мы сели под кустом, держа в руках финики и бутылки минеральной воды, и стали любоваться пейзажами, пальмами, дюнами и удивительно мелким песком. Вдруг странный шум позади нас прервал тишину, и, обернувшись, мы увидели метрах в двадцати караван кочевников. Когда к нам приблизился их вожак, мы вскочили на ноги. Он остановился и крикнул с почтительного расстояния: