Читать книгу - ""Золотое ухо" военной разведки - Михаил Болтунов"

И матросы у нас служили хорошие, ответственные. Из подчиненных особо хочется отметить старшего матроса Андрея Янкаева, последнего из служивших 3 года, уволившегося в 1992 году. Родом Янкаев из Узбекистана, Гулистанская область. До службы у него дома не было ни радио, ни магнитофона. По его словам, он телевизор видел только у соседей.

За время службы Андрей с помощью офицеров стал высококлассным радиометристом. Перед увольнением в запас собрал своими руками портативный магнитофон. Вот что среда технарей делает с человеком, казалось бы, далеким от техники. А еще это говорит об отношении к военной службе матросов и пользе военной службы для молодых людей.

Это уже после того, как корабль разграбили, махнули на него рукой, после того, как поставили к пирсу умирать – сюда стали списывать «самых лучших» на флоте моряков. Сейчас, находясь в запасе, я нисколько не жалею, что попал служить на «Урал». Я был частью этого уникального корабля. Да, обидно, что не удалось выйти на нем в море. Обидно, что корабль умер. Но я получил огромный жизненный опыт. В жизни бывают разные ситуации. Но в моей памяти об «Урале» сохранилось только хорошее.

Капитан 2-го ранга запаса Александр Палий. Заместитель командира по воспитательной работе БАРЗК «Урал» с 1998 по 2008 г.

– На момент перехода корабля «Урал» с Балтики на Тихоокеанский флот в районе Красного моря был обнаружен запуск баллистической ракеты американцев. В течение пяти минут об этом доложили на КП флота, за что получили благодарность Михаила Горбачева.

Корабль сам по себе уникален вот почему. Во-первых, большой экипаж, только офицеров триста человек, почти столько же мичманов и от шестисот до восьмисот человек личного состава.

Во-вторых, это корабль практически неограниченной автономности. В силу того, что на нем стоит атомный реактор, он может ходить где угодно и сколько угодно, единственное – пополнение запасов продовольствия. Вода своя, на основе реактора работают опреснители. Есть как холодная, так и горячая вода. Созданы прекрасные условия для личного состава.

Центр управления почти такой же, как центр управления космическими полетами.

Почему он остался единственным – наверное, был построен не в то время – перед развалом Советского Союза. Корабль создали, но не создали инфраструктуру. Как у американцев: вернулся корабль из похода, стал к стенке, отключился, перешел на береговое питание. Так же должен был делать и «Урал», и наши выработавшиеся на рейдах авианосцы.

Второе, «Урал» перебрасывали из одного управления в другое. А ведь по предназначению он должен был замыкаться на разведку флота. Но его передали эскадре, затем дивизии. То есть никто не был готов эксплуатировать корабль по полной программе. Кроме того, на «Урале» нужен был, как на подводных лодках, сменный экипаж. А где найти столько офицеров и мичманов? Заметьте, когда они пришли на ТОФ, было процентов 30 «зеленых» офицеров (я имею в виду сухопутных). Видимо, поэтому каждый год «Уралу» планировали, обещали походы, а в итоге случилось то, что случилось.

Потом, когда конкретно встал вопрос – что с ним делать дальше, – были предложения, начиная от плавучей атомной электростанции для Приморья до неподвижного узла разведки. Но для этого опять же, нужно было восстановить механику, запустить реактор, практически на 50–60 процентов восстановить корабль. «Минатом» репу чесал-чесал по поводу плавучей электростанции, но так ничего и не решил, потому что надо было вкладывать деньги, а денег на тот момент... Хорошо, что хоть выжили. И постепенно-постепенно мы пришли к тому, что экипажа на корабле уже нет, корабль стоит в заводе.

По моему мнению, молодой специалист должен приходить служить на боевой корабль. Учитывая тот факт, что ныне в период обучения в училище курсанты в море практически не ходят, что им дадут две недели практики на корабле? Командир посмотрел – толку от них... Лейтенант ничего не знает, кроме теории. По моему разумению, лейтенант, сразу попав на боевой корабль, должен пойти в море, все увидеть и пощупать своими руками. А сейчас что он может? Специальностью своей не занимается, в общем, гибнет как офицер. Но каждый год нам продолжают лейтенантов присылать, в то время как исчерпавшие свой ресурс корабли ржавеют у причальных стенок. Ну а что касается места, которое в моей судьбе занимает «Урал», – так десять отданных ему лет не могли пройти бесследно. Я очень люблю свой корабль и, как и большинство моих коллег, глубоко опечален его судьбой.

Капитан 1-го ранга Сергей Бакунец. Последний командир большого атомного разведывательного корабля «Урал». В 1994 году он принял должность командира артиллерийской батареи, а 27 сентября 2008 года спустил Андреевский флаг на родном корабле.

– Вся моя служба прошла на большом атомном разведывательном корабле «Урал». От командира артиллерийской батареи до командира корабля. Хотел бы я пройти этот путь еще раз, так же, если бы была возможность? Скорее да, чем нет. И о службе на этом корабле не жалею. А еще, очень хотелось бы выйти на нем в море. Мне известно много мнений и высказываний о корабле, его судьбе и экипаже. Далеко не со всеми согласен. Например, я не считаю судьбу корабля драматичной. Скорее, она была тяжелой, трудной. В неудачное время он был создан. ВМФ СССР в годы постройки БАРЗК «Урал» интенсивно развивался, поступали новые образцы вооружения и военной техники. Флот был океанским, выполнял задачи во всех уголках мирового океана. А для этого флоту, и не только ему, необходима полная, достоверная, оперативная и своевременная информация. Корабль такие задачи решать мог в любой точке мирового океана. Ведь с этой целью и создавался.

Уникальность корабля была в его оснащении, например, в совершеннейшим радиолокационном комплексе, создание которого явилось воплощением самых передовых идей военно-технической мысли того времени, в выдающемся электронно-вычислительном комплексе. И, просто, «Урал» был первым и единственным.

Наш родной корабль, к сожалению, стал кораблем одного похода. Я уже говорил, что в неудачное время довелось ему входить в состав ВМФ. Политические потрясения начала 90-х годов прошлого столетия сыграли отрицательную роль в его судьбе. Сокращение финансирования флота и в целом вооруженных сил страны повлияло на распределение денежных средств. Они направлялись на решение, как считалось тогда, других более важных задач. И «Урал» с его «уникальностью» стал не нужен.

Все попытки командования флота, объединения, соединения и корабля доказать обратное, к сожалению, не увенчались успехом. Знаете, корабль не был «тяжело больным». Кораблю и Экипажу (с большой буквы) жилось трудно. Были годы, когда на его содержание вообще не выделялось никаких средств. Я не имею в виду денежное довольствие офицеров и мичманов, которое иногда не выплачивали по полгода. Но люди честно делали свое дело несмотря ни на что. Экипаж содержал огромный корабль, обеспечивал его живучесть, ядерную и радиационную безопасность. И делал это, не имея даже самого необходимого количества материальных и технических средств.

Корабль в последние годы держался на самоотверженном, добросовестном труде людей, их инициативе, изобретательности. Очень много достойных офицеров, мичманов, старшин и матросов служило на корабле. Их большинство. На их честном труде держался корабль. Но труднее всего было механикам. Им моя особая благодарность. Не считаю, что к экипажу БАРЗК «Урал» было какое-то иное отношение, чем к другим. Поэтому обеспечение жильем «уральцев» было не лучше и не хуже, чем у других тихоокеанцев. Правда, есть в городе Фокино целый многоквартирный 9-этажный дом, который был построен для экипажа корабля, и называют его «уральским». Но всех его квартир едва ли хватило для трети наших офицеров и мичманов. Имея или не имея жилье, служили на «Урале» офицеры и мичманы честно. Изо дня в день добросовестно «тянули лямку». И никакая «аварийная» ситуация не могла заставить их уклониться от выполнения своего долга. Это не красное словцо. Это правда. Это то, чего очень многие не замечали или делали вид, что не замечают, считая труд «уральцев» и не трудом вовсе, а времяпрепровождением. Потому и не было, и не возникло, и не могло возникнуть на нашем корабле никакой чрезвычайной ситуации. Экипаж делал все, что мог, даже больше. Особенно в последние годы.