Читать книгу - "Любовный узел, или Испытание верностью - Элизабет Чедвик"

Ее тело блестело в свете свечей. Груди налились из-за молока. Стройность стана вернулась, она даже стала более худой, чем прежде. На животе осталось несколько тонких серебристых полосок, а на боку – красновато-белый рубец от раны, нанесенной мечом, которую она получила в Бристоле. Этот шрам по-прежнему удивлял его: такие отметины часто встречались у мужчин, но никогда у женщин.

Взяв жену за руку, Луи потянул ее к себе на холодное шелковое покрывало. Она содрогнулась и посмотрела мимо него на балки потолка. Луи легонько провел большим пальцем по шраму, поцеловал прохладную, покрытую мурашками кожу.

– Два месяца, Кэтти, – пробормотал он в самое горло. – Какое долгое, вызывающее жажду ожидание.

Женщина слегла шевельнулась под ним; ладони сомкнулись на его шее.

– Не ври, – тихо проговорила она. – Я знаю, что ты пил из разных источников.

Он собрался было яростно отрицать, но решил, что это приведет всего лишь к очередной ссоре, а у него не было терпения ни на споры, ни на утешение.

– Только потому, что не мог получить тот, который хотел, – еще нежнее пробормотал он в самую грудь. – Откройся для меня, Кэтти, пусти меня.

Она покорно поднялась и раздвинула бедра. Луи почувствовал шелковистое прикосновение волосков, затем хватающий, влажный жар ее внутреннего тела.

– На этот раз будет мальчик, – выдохнул он, входя с каждым ударом все глубже и глубже. Ее тело колебалось в такт с его, но не откликалось, разве что поерзывало иногда и нарушало ритм, словно ей было неудобно. Он заглянул в ее лицо: совершенно бесстрастное, разве что легкая морщинка между глазами, да зажатая зубами нижняя губа.

Он перестал двигаться и приподнялся на расставленных локтях.

– Что с тобой сегодня? Ты ведешь себя, как кусок оленины на вертеле.

– Какая разница, если ты получишь сына, которого так хочешь?

Она посмотрела на него усталыми зелеными глазами.

– Есть разница! – вспылил он. – Я твой муж! Раньше я заставлял тебя кричать, как сирены у ворот ада. Тебе отлично известно, как мне это нравилось.

Она вздохнула.

– Ты хочешь, чтобы я кричала?

– Черт тебя побери, женщина! Я хочу, чтобы ты хотела меня!

Он ощутил, как постепенно слабеет внутри нее; раньше с ним такого никогда не случалось, ни с одной женщиной. Он отчаянно рванулся, но сила и жар ушли, и он выскользнул из ее тела с влажным хлопком.

– Боже! Что ты натворила, ведьма?!

Луи с растущим ужасом смотрел вниз на свою обмякшую плоть.

– Ничего, – насмешливо сказала она. – Тебя лишают силы собственные мысли. Нельзя всегда добиваться, чего хочешь, с помощью одних улыбок, Луи. Как муж ты вправе распоряжаться моим телом, но не надейся на страсть, если вся твоя страсть ограничивается всего лишь желанием успокоить плоть и зачать сына.

– Христос милосердный! Да любой мужчина хочет того же! Ты подсыпала что-то мне в вино, так?! Ты подсыпала!

Он в ярости схватил ее за черные блестящие волосы.

– Не будь идиотом! – вспыхнула уже она. – Если бы я подсыпала тебе что-нибудь в вино, то волчью ягоду, и тебя уже не волновала бы вялая плоть, потому что ты уже не дышал бы!

Луи намотал волосы на кулак, серьезно подумывая о том, чтобы задушить ее. Когда он представил, как она будет биться, в паху запульсировал жар. Он пихнул женщину, заставив ее лечь совершенно плоско, прижал запястье к горлу, отыскал точку и глубоко нажал.

Теперь она закричала, как полагалось, а тело изогнулось дугой навстречу его телу. Луи не сводил глаз с ее лица, жадно наблюдая, как борются на нем страх и ярость. Ему еще не приходилось брать женщину силой; ощущение оказалось таким новым, а удовольствие столь пронзительным, что это было почти больно.

Кэтрин продолжала хрипеть и содрогаться, однако Луи вовсе не торопился закончить акт и все тянул, наслаждаясь приятными ощущениями. Зачатие сына, оказывается, все-таки могло принести удовольствие.

Розамунда заплакала в колыбельке; Кэтрин забилась еще отчаяннее.

– Лежи тихо! – сердито проворчал Луи и стиснул руку еще крепче, пока она не начала задыхаться.

Сквозь судорожные попытки Кэтрин набрать воздуха, довольное мычание мужчины и вопли младенца донесся громкий стук в дверь спальни.

– Проваливай! – взвыл Луи.

– Милорд, выходите скорей, нас осаждают! – откликнулся возбужденный голос. – За нашими стенами армия!

– Что?

– Армия, милорд, с осадными машинами! – повторил голос, и снова забарабанили в дверь.

Эрекция Луи опять пропала.

– Ладно, ладно! – проорал он. – Побереги кожу на кулаках!

Луи отпустил Кэтрин, скатился с нее и схватил одежду.

– Закончим после! – бросил он через плечо, пока всовывал ноги в башмаки, затем быстро зашагал к двери и со стуком захлопнул ее за собой.

Молодая женщина села, кашляя и задыхаясь. Ее волосы дико торчали во все стороны, кожа на голове ныла, а промежность болезненно пульсировала. Пошатываясь, она поднялась на ноги и доковыляла до колыбели, где Розамунда уже орала изо всех своих сил. Перед глазами Кэтрин плавали звезды; ей пришлось потратить еще несколько мгновений на то, чтобы обрести равновесие, прежде чем она смогла наклониться и взять плачущую малышку из колыбели.

– Тише, тише, – шептала она то ли ребенку, то ли себе.

Прижав Розамунду к груди, Кэтрин тихонько покачивала ее взад и вперед, ласково гладя по маленькой хрупкой головке. Малышка крепко прижалась к ней. Кэтрин укачала ребенка и дала грудь.

До сих пор ей даже в голову не приходило, что Луи способен на насилие, которым только что занимался. Слишком поздно начала она понимать, что обещанные им изменения не к лучшему. Мужчина так и не смог победить в себе ребенка, а своевольный ребенок в теле мужчины – это опасно, это страшно.

Кэтрин пригладила указательным пальцем мягкие темные волосики Розамунды и с тихим отчаянием принялась думать, что же ей теперь делать. Можно жить во лжи и играть вместе с мужем в его убивающие душу игры, можно противоречить ему на каждом шагу, как она пыталась сделать это сегодня, и потерять не только душу, но и жизнь. А еще можно, как она язвительно заметила, подложить в его кубок волчьи ягоды.

Испугавшись собственных эмоций, молодая женщина поплотнее запахнула плащ, чтобы прикрыть и себя, и сосущего младенца, подошла к оконному проему, открывавшемуся на сторожку, и открыла засов.

В лицо ей ударил резкий ветер с дождем. Бурые поля, голые темные зимние деревья. Там, где над деревенскими домиками должен был куриться дымок, были какие-то темные глыбы, по которым пробегали красные языки пламени. Ближе к замку Кэтрин различила фигуры солдат, как пеших, так и конных. Они окружали стены и катили осадную машину.