Читать книгу - "Терновый венец Екатерины Медичи - Неля Гульчук"

Во многих городах церкви были превращены в протестантские храмы.

Генрих II, попавший под полное влияние ревностной католички Дианы де Пуатье, стал, как и она, непримиримым католиком. Король считал, что поступает справедливо, передавая своей любовнице конфискованные владения протестантов.

Екатерину приводили в ужас вспыхивающие то тут, то там религиозные кровавые столкновения. Пусть одни служат Римской церкви с ее пышными церемониями, другие почитают Кальвина с его идеями церковного аскетизма. Какая разница? В данный момент католики многочисленнее и сильнее протестантов, поэтому, чувствуя себя сильными и всемогущими, кровожадны и жестоки. Они панически боятся потерять свою власть над верующими. Кальвин стремится свергнуть власть папы и прибрать все к своим рукам, требуя, как и Его Святейшество, подчиняться ему и только ему одному. Протестанты также неистовы и жестоки, как и католики.

Католики ничем не хуже и не лучше, чем протестанты. Екатерина, не видя существенной разницы между двумя церквами, решила молчать, не принимая пока ничью сторону, а со временем привлечь к себе тех, кто окажется более выгоден именно ей, или лавировать между теми и другими в зависимости от возникшей ситуации. Главное, чтобы французский трон Валуа – Медичи был неприкосновенным, могущественным, и никто – ни католики, ни протестанты – не мог его пошатнуть. Политику компромисса, которой придерживался король Франциск I, она считала самой приемлемой и мудрой для правителя просвещенного государства.

Но неистовый Монморанси и алчная Диана считали иначе: «Хорошо лишь то, что приносит выгоду нам. Для нас католицизм – единственный источник веры и богатства!»

Узнав, что Диана убедила Генриха повысить соляной налог, Екатерина в отчаянии воскликнула:

– Это начало трагедии, которую трудно будет предотвратить! Бедная Франция!

Убедить Генриха отказаться от пагубной идеи герцогини де Валентинуа Екатерина не смогла. Генрих слышал только даму своего сердца, свою единственную королеву. Свою постоянно беременную жену король считал безликой, не способной дать дельный совет… Поколебать влияние соперницы Екатерина пока не могла, хотя была убеждена, что, если бы Генрих стал прислушиваться к советам жены, а не любовницы, Франция стала бы более счастливым королевством.

Екатерина ежедневно молила Святую Деву, чтобы она наставила ее мужа на путь истинный. Ее предчувствие надвигающейся беды вскоре оказалось суровой реальностью: жители западных провинций, среди которых было много протестантов, взбунтовались против непосильного гнета. К бунтовщикам присоединялся один город за другим и на юге Франции. Сборщиков налогов на соль подвергали зверскому избиению, сбрасывали в реку со словами: «Грабители, отправляйтесь солить рыбу!»

В Бордо был убит наместник Его Величества.

Восстания, вспыхивающие по вине фаворитки короля, грозили перерасти в гражданскую войну.

Генрих, сильно обеспокоенный происходящим, приказал Монморанси и Франциску де Гизу немедленно восстановить порядок в государстве.

Сам король нетерпеливо ожидал возможности пересечь Альпы, но вынужден был отложить начало похода до окончательного разрешения конфликтов в собственном королевстве.

Взойдя на трон, Генрих вновь начал испытывать глубокую неприязнь к Карлу V, возникшую в прошлом. Эта давняя ненависть вспыхнула вновь после заключения отцом Крепийского договора. Вместо того чтобы сблизить монархов, кончина короля Франциска I усилила соперничество между Габсбургами и Валуа.

Еще немного и вновь могла начаться война между Карлом V и Генрихом II.

Соляной бунт и возобновление военных действий в Италии грозили ввергнуть Францию в глубочайший финансовый кризис. Мудрая и дальновидная Екатерина это прекрасно понимала, но ее мнение абсолютно никого не интересовало. Король продолжал слушать Диану и Монморанси, которые вели самое гуманное государство в Европе, коим оно являлось при отце Генриха, к катастрофе.

Фанатичный католик Монморанси, усердно молясь, думал о наказаниях, которым он подвергнет французов, осмелившихся взбунтоваться против налога на соль.

С местью в сердце Анн де Монморанси, напутствуемый Дианой де Пуатье, отправился в Бордо на усмирение мятежников, сея по дороге страх и ужас. Этот жестокосердный вояка постоянно искал повод для кровопролития. Чтобы показать французам, что происходит с теми, кто бунтует против короля Генриха II, разъяренный коннетабль учинил на юге настоящий террор.

Воины Монморанси убивали горожан кинжалами, поджаривали на медленном огне, распиливали свои жертвы на части, вышвыривали на улицы немощных старцев вместе с кроватями, насиловали молодых женщин, а потом вешали на воротах и окнах их собственных домов, убивали младенцев, разбивая им головы о стены, скидывали с башен детей постарше.

Город Бордо содрогался от криков ужаса, стонов и рыданий.

Мятежников, утопивших сборщиков налогов, сожгли всех до единого на костре.

Жителей города сгоняли на места пыток и казней, чтобы они лицезрели экзекуции и впредь были покорными своему скорому на расправу королю.

Французы все чаще стали вспоминать гуманного короля Франциска I и посылать проклятия на голову его сына и королевской фаворитки.

Екатерина знала об этом. Это было небольшой местью за нее, бедную Екатерину Медичи, которая сидя у себя во дворце, не смела поднять голос в свою защиту, держалась в тени и была превращена в машину для зачатия и вынашивания королевских детей.

В пику Монморанси решительный и мужественный воин Франциск де Гиз задумал победить мятежников другим оружием – оружием переговоров. Он блестяще продемонстрировал свое умение договариваться с населением и способность заставлять своих солдат неукоснительно выполнять его приказы.

Воины Меченого, войдя в город Коньяк, вели себя вполне лояльно: не грабили, не пытали, не убивали, не насиловали. С помощью своего обаяния Франциск де Гиз сумел достичь соглашения с мятежниками. Он заверил власти Коньяка, что не будет преследовать виновных в гибели сборщиков налогов, и попросил оповестить об этом жителей города, чтобы они не боялись его солдат.

Франциск де Гиз соблюдал все требования, предписанные человечностью и благонравием, особенно когда ему приходилось решать участь знатных дворян, женщин, детей и стариков. Кровопролития и погромы были отменены.

Многие открыто заявляли:

– Король Генрих II должен вести себя, как Франциск де Гиз.

– Не плохо бы, чтобы Меченый правил Францией. Вот у кого нашему королю следует поучиться мудрости.

– Они ведь ровесники и должны понимать друг друга.

Налог не был снят, все смирились с тяжким бременем, а Франциск де Гиз в одночасье стал героем толпы, его популярность выросла во много раз. У властей города он потребовал срочно восстановить мир и согласие, а также исправно исполнять повеления монарха.

В отличие от тщеславного Меченого, коннетабль усмирял мятежников по своему усмотрению, не задумываясь, как будут судить о нем другие.