Читать книгу - "Русский ад. На пути к преисподней - Андрей Караулов"

— Я долго служил на Западной Украине, — тихо начал, наконец, Шапошников, — и знаю, Борис Николаевич… как там относятся к русским. Если позиции Москвы ослабнут, вокруг русских скоро начнутся такие пляски, что покрикивать придется… часто.

— И ваши предложения, министр?

Шапошников поднялся.

— Повременить… пока. Найти другое решение.

— Какое такое… другое?

— Ну… — Шапошников съежился, — иначе как-то все провернуть…

— А., как, понимашь? Вы знаете?

Ельцин разозлился, он даже чуть приподнялся на своем пне.

— Я не знаю, — развел руками Шапошников.

— И я не знаю! — отрезал Ельцин.

— Трудно будет, мне кажется, — продолжил Шапошников, — построить капитализм в одной, отдельно взятой республике. Мы… мы распадаемся, а везде — рубли, Борис Николаевич! Сначала надо, наверное, русскую валюту ввести…

— Вам не холодно? — вдруг поинтересовался Ельцин.

— Никак нет! — вскочил Грачев.

— Тогда сидите… — разрешил Ельцин.

— Вы, товарищ маршал, доложите Борису Николаевичу про разговор с Горбачевым, — вежливо попросил Баранников. — В деталях, если можно.

— Не надо… в деталях; Горбачев, понимаешь, уже… прибегал… ко мне, хотел вас, Евгений Иванович, в отставку отправить.

— Сволочь Горбачев, — твердо сказал Баранников.

Шапошников встал:

— Так я и знал, Борис Николаевич… Сначала завтраком кормят, потом сдают.

— Может, костер развести? — подошел Коржаков.

— Мне не надо, — буркнул Ельцин.

— Кроме того, Борис Николаевич, — упрямо продолжал Шапошников, — если Россия выделяется, так сказать, в самостоятельное государство, нас, русских, ну… всех, кто в России… будет примерно… сто пятьдесят миллионов — так? Если даже не меньше. А американцев… с их штатами… двести пятьдесят миллионов.

— Сколько-сколько?.. — не расслышал Ельцин.

— Двести пятьдесят.

— Ну и шта-а..?

— То есть даже по численности, Борис Николаевич, — невозмутимо продолжал Шапошников, — их армия становится в два раза больше нашей. Чтоб был паритет, придется увеличить призыв — верно? А у нас призывать некого, одни калеки, да и доктрина сейчас другая — сокращать Вооруженные силы… раз служить некому…

— Товарищ министр, вы не расслышали, — Грачев тоже поднялся и встал рядом с ним. — Президент Российской Федерации нашу армию не трогает. Она… армия… и будет как раз тем фундаментом, на котором мы выстроим новый союз.

— Сядьте оба, — приказал Ельцин.

— Да, когда еще он образуется, Паша… — спокойно возразил Шапошников. — Но пока… я так понял… союз трех. А я не уверен, что Снегур, например, быстро к нам присоединится, я их знаю…

— Зато Назарбаев присоединится, — твердо сказал Ельцин. — Вот увидите.

— Конечно присоединится! — согласился Грачев. — Куда он денется?

— Но… — Ельцин помедлил, — все, шта… говорит маршал Шапошников, он говорит… правильно. Мы же видим, шта… в Прибалтике происходит.

— А если Россия посыплется, Борис Николаевич, русские будут заложниками и в Татарии, и в Якутии, и в Калмыкии — везде! — вскочил Грачев. — Нет, товарищи, план Бориса Николаевича — хороший план, извините меня! Раньше надо было, я так считаю, — раньше!

Грачев посмотрел на Баранникова. Тот согласно кивал головой.

— Я, конечно, не политик, — воодушевился Грачев, — я даже… не министр… я простой солдат, десантник, генерал… но армия, я уверен, все сделает в лучшем, так сказать, виде… и все как надо поймет!

— Прибалтика — другое государство, — Баранников смахнул с носа капельку дождя, — а мы, славяне, обязательно разберемся между собой…

— Где разберетесь? — не понял Ельцин.

— Ну в смысле дружбы, Борис Николаевич, — уточнил Грачев. — Виктор Павлович в смысле дружбы говорит…

Коржаков хмыкнул, причем громко, но Коржакова сейчас никто не слышал.

— …И колебаться не надо, — продолжал Баранников. — Кремль для Горбачева — это ловушка. Как у Наполеона… А мы с Борисом Николаевичем… с Суворовым нашим… — до победы!

Ельцин, закутанный в полурваные тряпки, больше напоминал больную старуху, но аналогия прозвучала внушительно.

— А то Горбачев выдавит всех из Кремля, — закончил Баранников.

— Как? — не понял Грачев. — Зачем выдавит?

— А ты у министра поинтересуйся, какие у него планы! — вскочил Баранников. — И вообще: Ельцин — Президент и Горбачев — Президент. На хрена нам с тобой два Президента, Павел?

— На фиг не нужно, — согласился Грачев.

С Ельцина сполз тулуп, но Коржаков тут же подошел, заботливо его поправил.

— Ну, Евгений Иванович, — Ельцин повернулся к Шапошникову, — убедили они… как?

— А я «за», Борис Николаевич. Чего ж меня убеждать?

— Нет, вы спорьте, если… нужно, спорьте…

Шапошников промолчал.

— Операцию, я считаю, назовем «Колесо», — вдруг предложил Баранников. — Лучше не придумаешь!..

— Почему «Колесо»? — удивился Ельцин.

— Мы ж на колесе сидим, Борис Николаевич!

Все засмеялись.

— Я выслушал, — сказал Ельцин, — спасибо. Окончательно, значит, я пока не решил. Но решу. Впереди — плановая встреча в Минске. Будет Леонид Макарович, буду я, конечно, и… третий… этот… Он что за человек, кстати, кто-нибудь знает? Шушкевич… — Президент вспомнил фамилию.

Генералы переглянулись. Шушкевича толком никто не знал.

— Ну и пусть определяется, понимашь… — закончил Ельцин. — Што-о лучше — в разбивку… или, значит, единый кулак!

Ельцин облокотился на руку Коржакова, но встал легко.

— Хорошо посидели! — сказал Ельцин. — Быстро управились. И с пользой. Для всех… — он опять обвел генералов взглядом. — Спасибо…

Генералы были совершенно мокрые.

— Товарищ Президент, какие указания? — спросил Баранников.

— Зачем еще… указания?.. — пожал плечами Ельцин. — Указание одно: м-можно… в баню, шоб… по-русски… — как, Евгений Иванович?

— В баню — это здорово, — широко улыбнулся Шапошников. — В баню, это по-нашему, Борис Николаевич!

Ельцин быстро пошел к корпусам.

Гулять вместе с Ельциным было сущим наказанием — за ним никто не успевал! Коржаков окрестил шаг Ельцина «поступью Петра Великого»: так же, вприпрыжку, бояре носились, наверное, за могучим русским самодержцем.

Шапошников и Грачев побежали следом.

— А летчику — хана, — Коржаков ткнул Баранникова в бок. — Ты это понял, Виктор?..