Читать книгу - "Лев Бакст, портрет художника в образе еврея - Ольга Медведкова"

В эскизе декорации ко второму акту «Себастьяна»^[805] Бакст создавал сложное пространство базилики, в которой, наряду с уже упомянутыми косматесками, доминировали гигантские витые колонны, те самые, что фигурировали в гобеленах Рафаэля и росписях Вазари в палаццо Канчеллерия, от которых культурная память вела к их первоисточнику – витым бронзовым колоннам святого Петра, по традиции считавшимся перенесенными туда из Соломонова храма. Эти витые колонны так и назывались – соломоновыми. Так, подспудно и незаметно, вводил Бакст знаки «еврейства» как части европейской культуры.

Точно так же в возобновленной для Иды парижской «Саломее» 1912 года воссоздавал художник сложную смесь восточного с античным, которая, в его представлении, была близка, с одной стороны, «еврейскому» стилю, а с другой – европейскому Возрождению. Здесь в декорации появлялся тот откровенно «еврейский» черно-белый полосатый велум, о котором мы уже упоминали.

Еще один спектакль по пьесе Габриэле Д’Аннунцио – «Пизанелла, или Душистая смерть», поставленный Мейерхольдом для Иды Рубинштейн в 1913 году, с хореографией танцев Фокина на музыку Идельбрандо да Парма – был полностью оформлен Бакстом, выполнившим для него четыре декорации, пять занавесов и множество костюмов. Действие драмы происходило на Крите в XIII веке. В костюмах, сшитых Вортом, доминировал синтез средневекового и ренессансного. Что же касается таких фантазий, как, например, эскиз декорации пролога^[806] с изображением банкетного зала, перекрытого сводами, то стены его были украшены удивительными «восточными» орнаментами, а также росписями, вдохновленными как западными средневековыми миниатюрами, так и византийскими фресками^[807] (илл. 30). При этом в центральной фреске снова вводил Бакст «свою» деталь: изображала она взятие Иисусом Навином Иерихона – первого города на пути к земле обетованной. Заимствовано было это изображение из конкретного источника, который нам удалось установить. Речь идет об одной из иллюстраций к «Псалтыри святого Людовика», которая хранится в Национальной библиотеке и факсимиле которой в 1903 году было издано в виде небольшого изящного томика^[808] (илл. 31).

Нечто весьма интересное для нашей темы происходило и в «Легенде об Иосифе», спектакле, поставленном на музыку Штрауса для Марии Кузнецовой в 1914 году, прямо накануне войны. Здесь, правда, только костюмы были исполнены Бакстом, а декорации – художником испанского происхождения Жозе Мария Сертом (1874–1945). И декорации, и костюмы были при этом полностью решены в ренессансном, венецианском стиле. «Интерес этого спектакля заключается, между прочим, в том, – объяснял Бакст, – что известное библейское сказание трактуется под углом зрения художников XVI века. Блеск и роскошь восточных красок как бы пройдут сквозь призму художественного миросозерцания эпохи Возрождения»^[809]. При работе над костюмами Бакст действительно пользовался своими набросками с картин Веронезе. Получалось так: когда у Бакста возникала возможность прямо оформить спектакль по библейским мотивам в «иудейском» духе, он сразу же решительно от этого отказывался как от чего-то слишком откровенного, «неприличного» и прибегал к магическому спектру, к призме другого культурного миросозерцания, превращаясь в венецианца эпохи Возрождения.

Венеция при этом была для Бакста не только городом, избранным декадентской культурой в целом и Дягилевым в частности как образ мира, созданного целиком по законам искусства, но еще и городом специфически еврейским. Присутствие евреев в Венеции восходило к X веку. Здесь также возникло в начале XVI века первое в Европе «гетто» – само слово это, по всей видимости, венецианского происхождения. В конце XVI века Шейлок – персонаж пьесы Шекспира Венецианский купец – стал одним из самых ярких, трагических и противоречивых еврейских образов в литературе. Несомненно, для Бакста такой венецианский художник XVI века, как Веронезе, был не только автором множества библейских сцен, но еще и художником «эпохи Шейлока». В результате Возрождение как бы заменяло Баксту «еврейский» стиль. В наиболее законченной форме это выразилось в декоративных панно для оформления дома Ротшильдов. Как и в «Легенде об Иосифе», сюжет здесь – а именно сказка Шарля Перро Спящая красавица – отнюдь не предполагал ренессансного стиля, так что выбор его Бакстом может быть прочитан нами не иначе как программный.