Читать книгу - "Сулла - Евгений Смыков"

Взятие Афин и Пирея было серьезной победой — Митридат теперь не имел в Греции важного опорного пункта, и его полководцам приходилось рассчитывать только на силу понтийской армии. Однако Архелай, даже покинув Пирей, «все еще стоял на якоре у Мунихии, не желая очистить море, но и не стремясь к схватке с римлянами, а считая разумным затянуть военные действия, чтобы оставить противника без припасов» (Плутарх. Сулла. 15.1). Сулла оказался в трудном положении. С одной стороны, Аттика была удобна для битвы с приближающимися понтийскими войсками — ее рельеф позволял выбрать место, где не смогут действовать конница и боевые колесницы варваров. С другой стороны, над римским войском нависла угроза голода — Аттика вообще была скудна припасами, а тут ей нужно было прокормить многотысячную армию. Поразмыслив и, видимо, решив, что голод представляет большую угрозу, чем оставление удобного для битвы места, Сулла, хотя многие не одобряли этого его решения, двинулся в Беотию. Архелай немедленно направился вдоль побережья, мимо Беотии в Фессалию, к находившимся там войскам Митридата.

Еще когда шла осада Афин, в Македонии появилась новая понтийская армия во главе с сыном Митридата Аркафием. Македония была легко покорена, так как в это время там почти не было римских войск; оставив страну на попечение сатрапов, Аркафий двинулся в Грецию, но заболел и умер неподалеку от горы Тисайон в Фессалийской Магнесии (Аппиан. Митридатика. 35. 137). После его смерти войско возглавил Таксил; оно, согласно Плутарху, насчитывало 100 тысяч пехотинцев, 10 тысяч всадников и 90 серпоносных колесниц (Сулла. 15.1). Вероятно, эти цифры восходят к мемуарам Суллы, всегда стремившегося преувеличить численность врага.^[948] Архелай, отплыв от берегов Аттики, прибыл к этой армии и возглавил ее. Собрав в Фермопилах остатки своих войск и войск Дромихета, он присоединил их к армии Таксила. Как пишет Аппиан, «то были фракийцы, жители Понта, скифы, каппадокийцы, вифинцы, галаты и фригийцы и жители других стран, которые недавно были завоеваны Митридатом, — всего сто двадцать тысяч человек. Начальники у них были над каждой частью свои собственные, над всеми же главнокомандующим был Архелай» (Митридатика. 41. 158–159).

Что касается Суллы, то для него концентрация войск представляла гораздо более трудную задачу.^[949] Он легко мог присоединить находившийся на Халкиде отряд Мунация, но опасная ситуация сложилась с легионом, который из Фессалии вел на помощь Луция Гортензий.^[950] Поскольку ожидать подкреплений из Италии в это время уже не приходилось, возможно, это были остатки македонской армии.^[951] Проход из Фессалии в Беотию был перекрыт понтийской армией, а в теснинах римлян подстерегали варвары. Однако из трудного положения Гортензия выручили местные жители. Плутарх рассказывает: «Гортензия провел другою дорогою наш земляк Кафис.^[952] Обманув варваров, он вывел его через Парнас к самой Титоре, которая была тогда не городом, как ныне, но крепостцою на крутой скале; в древности там укрылись и спасли свою жизнь и имущество бежавшие от Ксеркса фокейцы. Гортензий расположился лагерем и днем отразил натиск врагов, а ночью, преодолев трудный спуск к Патрониде, присоединился к вышедшему ему навстречу Сулле» (Сулла. 15. 3–4). Теперь армия Суллы стала сильнее на целых шесть тысяч человек, хотя все еще существенно уступала по численности врагам; римский полководец «вел с собою италийцев, тех эллинов или македонян, которые недавно перешли к нему от Архелая, а также коекого из соседних городов; все вместе они не составляли даже третьей части неприятельского войска» (Аппиан. Митридатика. 41. 159).

Сначала Архелай со своими войсками отошел к Фокиде, куда за ним последовал и Сулла; понтийский главнокомандующий надеялся, что римляне примут сражение, и постоянно провоцировал их на это. Но Сулла, понимая, что местность неблагоприятна для битвы, не принимал вызова. Поняв, что попытки эти ни к чему не приведут, Архелай двинулся в направлении Халкиды; армия Суллы последовала за ним. Наконец, неподалеку от Херонеи Архелай стал лагерем, и Сулла понял, что лучшего места ему не найти.^[953] Лагерь понтийцев находился между двумя горами — Аконтием и Гедилием, а с тыла находилась третья гора — Гипантейон. Таким образом, «у Архелая в тылу были крутые горы, которые не позволяли нигде сразу пустить в дело все войско, так как на такой неровной местности он не имел возможности выстроить его целиком; в случае же поражения отступление по кручам было невозможно» (Аппиан. Митридатика. 42. 161). Сам Сулла разбил свой лагерь на большом и плодородном холме под названием Филобеот, находящемся посреди Элатейской равнины и хорошо обеспеченном водой (Плутарх. Сулла. 16. 1).

Вид варварского войска внушил римлянам страх, так что, возможно, нет большого преувеличения в описании, даваемом Плутархом: вопреки желанию Архелая, понтийские военачальники «выстроили войско к бою, покрыв всю равнину конями, колесницами, щитами. Воздух не вмещал крика и шума, поднятого множеством племен, одновременно строившихся в боевой порядок. Даже чванливая пышность драгоценного снаряжения отнюдь не была бесполезна, но делала свое дело, устрашая противника: сверкание оружия, богато украшенного золотом и серебром, яркие краски мидийских и скифских одеяний, сочетаясь с блеском меди и железа,^[954] — все это волновалось и двигалось, создавая огненную, устрашающую картину, так что римляне сгрудились в своем лагере, и Сулла, который никакими уговорами не мог вывести их из оцепенения, ничего не предпринимал, не желая применять силу к уклоняющимся от битвы, и с трудом сдерживал себя, глядя на варваров, с хвастливым смехом потешавшихся над римлянами» (Сулла. 16. 3–5).

Тогда Сулла применил «лекарство против страха», многократно испытанное римскими полководцами: он заставил воинов работать, отводя русло реки Кафиса и копая рвы. Легионеры не получали никакой передышки, а за нерадивость их сурово наказывали, так что в конце концов отвращение к тяжелому труду оказалось гораздо сильнее, чем страх перед многократно превосходящим их по численности неприятелем. На третий день работ воины стали в один голос требовать, чтобы Сулла вел их в бой. На это полководец сказал, что слышит жалобы не от желающих сражаться, а от не желающих работать; если же кто действительно хочет скрестить оружие с врагом, то пусть они отправляются вон туда — и Сулла указал в сторону акрополя давно разрушенного македонянами города Парапотамии. Холм, на котором находился акрополь этого города, был хорошо защищен природой, и Сулла увидел, что понтийцы направляются, чтобы его занять. Солдаты Суллы успели вовремя и отразили натиск варваров. Тогда Архелай попытался захватить Херонею, и Сулла тотчас же отправил для ее защиты одного из своих военных трибунов, Авла Габиния, и с ним легион римских солдат. Кроме того, на защиту города бросились херонейцы, служившие в армии Суллы, и из планов его захвата ничего не вышло.