Читать книгу - "Мировые войны и мировые элиты - Дмитрий Перетолчин"

20 июля 1940 года был выпущен меморандум I.G. Farbenindustrie, в каждой строчке которого чувствуется реванш за версальские решения, обязывавшие концерн передавать патенты и обучать иностранные компании: «Мирный договор должен будет предусмотреть в области правовой охраны промышленной собственности прежде всего устранение ущерба, нанесенного германским гражданам — владельцам патентов и других прав в связи с военным законодательством, введенным вражескими державами во время войны 1914–1918 годов, с договором о перемирии от 11.XI.1918 года, с Версальским договором, с борьбой за Рур… желательно вести такие [касательно патентного права] процессы в арбитражных судах, где будет обеспечено немецкое большинство, чтобы избавить мелких немецких изобретателей и владельцев зарубежных патентов во вражеских государствах от обращения к иностранным судам, чьи услуги очень дороги… Само собой разумеется, что окажется необходимым ввести немецкий язык в качестве официального языка»[1]. Подробный план «нового порядка» в несколько сот страниц не допускал в дальнейшем производство фармацевтический препаратов. Захват предприятий происходил без ухищрений биржевой игры или шпионской интриги, предприятия просто отключили от источников электроэнергии и угля. Директора Kuhlmann более полугода искали встреч с руководством I.G. Farben, выражая всяческое сожаление по поводу условий Версальского мира как о делах прошлых. Глава компании Kuhlmann, тот самый Джозеф Фроссар (Joseph Frossard), поддавшийся на уговоры тайно пробравшегося к нему Карла Боша не уничтожать заводы I.G. Farben, теперь рыдал перед представителем картеля, передавшего его слова своему руководству: «Фроссар прослезился, он стал говорить о самом себе. Ему теперь 62 года, и если И. Г. не намерен вести с ним переговоры, то он готов немедленно уйти в отставку. То же относится и к г-ну Дюшемэн… Представители фирмы Кюльман совершенно ясно представляют себе, что Германия победит в войне и что европейская экономика будет организована под руководством Германии. Фроссар предлагает поставить всю возглавляемую им отрасль промышленности на службу Германии, чтобы усилить химический потенциал для продолжения воины с Англией. Фирма Кюльман готова производить все основные и вспомогательные продукты для И.Г».

Вся французская химическая промышленность, включая компанию St. Denis и St. Clair du Rhone, была объединена в новый единый концерн, получивший название Francolor. 51 % акций этого общества получил концерн I.G. Farbenindustrie [47]. После встречи Гитлера и Петена 24 октября компания встала в ряды гитлеровской коалиции, хотя решением I.G. Farben она больше не имела права на экспортные сделки со странами Европы, а проведение трансакций контролировалось со стороны I.G. Farben.

Кроме того Джозеф Фроссар согласился передать часть своих рабочих для работ на немецких предприятиях в качестве «закрытых подразделений». Очень быстро стало понятно, что за этим эвфемизмом скрывается принудительный труд, тем более что по документам I.G. Farben французские рабочие проходили как «невольники по обмену» — «slave traders» [48]. Активы, которые концентрировал Etablissement Kuhlmann к описываемому моменту более ста лет, и которые теперь по достоинству смогли оценить в I.G. Farben стоили 928 млн. франков, в том числе 19 химических предприятий во Франции и Бельгии, алюминиевый комбинат Pechiney Ugine Kuhlmann, дававший 90 % французского алюминия, контролируемые Ротшильдом свинцовые рудники Пеньярроя в Испании, крупнейший в Европе цинковый завод Vieille Montagne и банк Credit Commercial de France [51], ныне официальный французский филиал ротшильдовского Hong Kong & Shanghai Banking Corp. (HSBC) [52].

I.G. было недостаточно только химической промышленности Франции, глава фармацевтического подразделения Bayer Уильям Манн положил глаз на крупнейшую французскую фармакологическую фабрику Rhone-Poulenc. Манн рассматривал его способным нанести ущерб амбициям I.G. на французском рынке. Под угрозой жалоб правительству Германии Манн склонял Rhone-Poulenc к учреждению совместного предприятия, чего легко добился, учредив компанию Theraplix. Между делом картель также прихватил 25-процентную долю в концерне Kodak's French [53].

Так в Европе неотвратимо наступал Новый Farben-порядок, как писал в книге «История крупнейших американских состояний» Густав Майерс: «Одно дело — совершать преступления против собственности и совсем другое дело — совершать их во имя собственности» [54] — оказывается для крупнейших американских состояний это в корне меняет дело.