Читать книгу - "Ленин в 1917 году. На грани возможного - Владлен Логинов"

Что касается второго вопроса, то именно он стал камнем преткновения и для участников совещания, и для многих историков, писавших о нем. А.М. Совокин, разделив всех участников дискуссии на «ленинское ядро» и «антиленинцев» утверждает, что в основу решений совещания легли ленинские тезисы. Сравнивая тексты, он приходит к выводу, что «почти все идеи В.И. Ленина нашли более или менее удовлетворительное решение в резолюции… хотя и в более осторожных, чем в тезисах, формулировках». Единственным вопросом, который не нашел «должного разрешения», стал вопрос «о снятии лозунга „Вся власть Советам!“».^[693].

Иного мнения придерживались сами участники совещания. Спустя два дня, 16 июля, возобновила работу Вторая общегородская петроградская конференция большевиков. И в ходе обсуждения резолюции, принятой на совещании 14 июля, Савельев предложил поправку, начало которой, как он заявил, «почти дословно заимствовано из тезисов т. Ленина, отвергнутых на совещании, на котором победила точка зрения московской группы». Член ПК Глеб Бокий возразил: «На совещании никакой точки зрения московской группы не было. Против тезисов т. Ленина голосовало 10 человек, а представителей Москвы было всего 5». Председательствовавший на конференции Володарский подвел итог: «Поправка т. Савельева излишняя. Тов. Савельев хочет, чтобы мы, отвергнув тезисы т. Ленина, сделали ему словесную уступку»^[694].

Итак, 14 июля «Июльские тезисы» на совещании ЦК поддержки не получили. И дело было отнюдь не в кознях «антиленинцев». Американский историк Роберт Слассер, анализируя выступление Сталина на городской конференции, пишет: «Сравнивая доклад Сталина от 16 июля со статьей Ленина, написанной 10 июля, нельзя не заметить, что Сталин либо не сумел понять смысла ленинских положений, либо просто не пожелал их поддержать»^[695].

Элемент недопонимания, конечно, был — это очевидно. Ольминский, к примеру, смысл дискуссии на совещании изложил так: «О Советах — обсуждался вопрос, как быть нашим товарищам после этой позорной травли; решили пока не выходить из Совета, а также и не подчиняться Совету. Выход связан и с другими Советами, т. е. провинцией, где наших большинство»^[696]. Но ни слова о «выходе из Советов», точно так же — это уже к историкам — как и указания «о снятии лозунга „Вся власть Советам!“», о чем пишет Совокин, ни «требования резко порвать с Советами», как утверждает Слассер, в ленинских тезисах не содержалось.

Когда нет ясности в мыслях, изложение их неизбежно становится крайне пространным. Если Ленину для характеристики положения потребовалось лишь 4 тезиса, то резолюция совещания состояла из 11 пунктов. Но и они не отвечали на вопрос — в чьих руках находится власть. У Ленина говорилось, что она перешла в руки контрреволюции и грозит военной диктатурой. В резолюции утверждалось, что власть обладает двойственным характером: с одной стороны, это мелкобуржуазная демократия, с другой — это представительство буржуазии и помещиков. И между ними идет торг, в ходе которого усиливаются позиции контрреволюции. Что касается Советов, то отметив, что их роль «падает», резолюция по- прежнему призывала к «сосредоточению всей власти в руках революционных пролетарских и крестьянских Советов». И, наконец, тезис о вооруженном восстании заменялся в данном документе на «подготовку сил к решительной борьбе», что, как оказалось, открывало простор для самых различных толкований^[697].

Впрочем, было бы наивным сводить разногласия лишь к «недопониманию». Оно само объяснялось прежде всего сложностью новой обстановки. И членов ЦК можно понять. В ряде регионов, например на Урале, откуда приехал Свердлов, или в Центральном промышленном районе, который представляли москвичи, во многих Советах большевики уже располагали большинством. Их голос в местных делах имел решающее значение. А о возможности «муниципального» пути развития революции в апреле говорил сам Ленин. Да и в «советском центре» — ЦИК не все казалось столь плачевным. Сталину, который после ареста Каменева частенько заглядывал туда, приходилось выслушивать сетования Чхеидзе на правительство, на разгул черносотенцев, на угрозы разгона. И он склонен был считать, что ЦИК еще не полностью интегрировался в новую правящую структуру; Советы «сохранили еще крупицу власти» и они стремятся вернуть утраченные позиции.

Ленин не раз писал о том, что, находясь в гуще борьбы, будучи всецело поглощенным текущими событиями, трудно порой уловить происходящие глубинные сдвиги. Поэтому фраза — «со стороны виднее» и встречается столь часто в его статьях. «Дистанция», дающая иной угол зрения и иной масштаб мышления, бывает нужна и в политике. Шалаш в Разливе в какой-то мере давал ему такую «дистанцию».

«Шагах в полуторастах от шалаша, — рассказывает Емельянов, — рос густой кустарник — ивняк… Такая была чаща, что не пройти… В гуще ивняка я вырубил несколько кустов, и получилась зеленая беседка. Подойдешь вплотную — никого не увидишь». Вот тут-то, вдали от «суетни, хлопотни, делишек», о которых Владимир Ильич писал когда-то Инессе Арманд, он и работал, сидя на чурбачке и положив бумагу на колени.^[698]

О резолюции, принятой 14 июля, Ленин узнал в тот же или на следующий день. И он сразу садится писать статью «К лозунгам». Совокин прав: эта работа — прямой ответ на решения совещания ЦК. «Слишком часто бывало, — пишет Владимир Ильич, — что, когда история делает крутой поворот, даже передовые партии более или менее долгое время не могут освоиться с новым положением, повторяют лозунги, бывшие правильными вчера, но потерявшие всякий смысл сегодня, потерявшие смысл „внезапно“ настолько же, насколько „внезапен“ был крутой поворот истории». Коренной вопрос всякой революции, продолжает Ленин, есть вопрос о власти. Но власть бывает формальной и реальной. Расхождения между ними весьма существенны. С 27 февраля по 4 июля «власть находилась в колеблющемся состоянии. Ее делили, по добровольному соглашению между собой, Временное правительство и Советы… Оружие в руках народа, отсутствие насилия извне над народом — вот в чем была суть дела». Тогда лозунг «Вся власть Советам!» открывал возможность наиболее желательного и самого безболезненного мирного пути развития революции^[699].